на власть. На государство. И очень организованно. Эксперты из Института Пастера и все, кто имеет отношение к здравоохранению, подняты на ноги. Они боятся, что вирус распространится среди населения и возникнет паника. Можно арестовать убийц, но как остановить вирус? Я ничего в этом не понимаю, но у меня такое ощущение, что зло уже свершилось. Что эти типы, там, внизу, ничего не могут изменить, хоть и пытаются убедить нас в обратном. И вдобавок им придется-таки выступить, оповестить население. Такое дело не замнешь: слишком много больных, слишком много свидетелей, слишком много мер надо принять по отношению к другим странам.
Он выглядел совсем убитым.
– Мой вопрос может показаться странным, – сказала Люси, – но… почему «просто» грипп? Почему не что-нибудь более разрушительное? Эбола там… или я не знаю…
– Еще рано выдвигать гипотезы; они не отвечают на этот вопрос. Откуда взялся этот вирус? Как этот тип его раздобыл? У антитеррористов пришлось слить две команды, так много больных в их рядах. Им приходится реорганизоваться.
– Я видел, действительно в их офисе народу не много, – кивнул Шарко.
Антитеррористы располагались по соседству, в конце коридора. Белланже продолжал:
– Они просмотрят все записи камер видеонаблюдения во Дворце правосудия, особенно у постов охраны. Если тот человек явился в столовую Дворца в среду, он же должен был в какой-то момент войти и выйти.
– Да, но вирус не звенит под рамкой, – вставила Камиль. – К сожалению, этот человек может выглядеть как угодно. Ты думаешь, что действовал сам Человек в черном?
Николя пожал плечами:
– Даже если он, нам это мало что дает. Все, что мы имеем из нашего дела две тысячи двенадцатого: совершенно размытая фотография, сделанная в восемьдесят третьем году в Испании, он весь в черном, с ног до головы. Можно полагать, что ему сегодня как минимум пятьдесят.
Франк Шарко чувствовал, как в нем поднимается гнев.
– Он ли, другой ли, какая разница. Эти паршивцы проникли сюда, в наши стены. Один из них пошел на риск, внедрился к жандармам, полицейским с этой пакостью в кармане. Он мог бы сделать это в аэропорту, в школе… Но нет, ему нужны мы. Он хочет иметь возможность наслаждаться в реальном времени своей… своим…
– Своим творением, – докончила за него Люси. – Художник, который видит, как на его глазах рождается картина. Он не хочет пропустить ни одного этапа. Это, должно быть, истинный бальзам на сердце – видеть, как люди заболевают один за другим, говорить себе, что заражение сработало и ничего нельзя поделать. Что вирус будет продолжать распространяться, что бы ни предпринимали.
– Специалисты говорят, что наш человек воспользовался нынешним всплеском классического гриппа, чтобы навести тень на плетень. И это сработало, никто поначалу не обратил внимания. Все было тщательно срежиссировано и просчитано. Вирус, птицы… А теперь вмешалась пресса. Никто не может воспрепятствовать журналистам делать свою работу. Они вцепились в здравоохранение
