на место отвалившиеся огуречные кружочки. – Она эту «новость» каждый день сообщает каждому встречному. Мы-то уже попривыкли, а ты, небось, поверила, без подготовки-то? Испугалась?
– Испугалась. Не того, что кто-то кого-то убить хочет, а того, что, оказывается, в тихом дачном посёлке можно прыгнуть на человека из кустов и тем самым вогнать его в гроб!
– Ну, под каждым кустом милиционера не поставишь, – тоном оракула изрекла бабушка избитую истину.
– Это да… – согласилась я. – Тебе когда краску смывать?
Бабушка глянула на часы и спокойно сказала:
– Её надо было смыть минут двадцать назад.
– Так чего ты сидишь? – заволновалась я. – Давай бегом в ванную!
– А чего спешить? Если краска вредная, то волосы давным-давно погибли. А если не вредная, то ничего страшного не будет, – пожала плечами бабушка, но всё-таки собрала с лица овощи-фрукты и пошла в ванную.
Я вприпрыжку побежала следом.
Краска оказалась хорошая: волосы не только не сожгла, но даже сделала их шелковистее. И цвет волос вполне отвечал тому, что было заявлено. На упаковке было написано: «сиреневый перламутровый», и бабушкина седина в самом деле приобрела благородный перламутровый окрас.
С помощью фена и круглой щётки я уложила сиреневые волосы в модную когда-то причёску «паж», которая моей бабулечке шла необыкновенно и делала её моложе лет на десять. А вот макияж она мне не доверила. Из всех видов живописи она больше всего увлекалась живописью на собственном лице.
Эти приятные хлопоты проходили у нас в милой болтовне.
Тщательно прокрашивая каждую ресничку, бабушка спрашивала:
– Когда конкретно придёт эта ненормальная?
– Она не уточнила. Сказала только, что придёт вечером чай пить. В котором часу здесь принято пить чай?
– Это у кого как. Но чаще всего – с утра и до вечера. А что ещё делать на даче? Ума не приложу, как сказать Викеше, что сестрица его тоже к нам притащится… Ведь испортит же вечер! Вот просто возьмёт и испортит!
– Может, не открывать ей ворота?
– Скажешь тоже! Эдак мы ещё хуже сделаем… Она же устроит скандал на весь посёлок! Да и как можно не открыть, если мы дома?
– А мы затаимся… Не будем выходить во двор, будем в доме сидеть, не зажигая света.
– До самого утра, что ли? И как же в таком случае наш музыкальный вечер?
– Ну, не знаю… Сдаюсь! В конце концов, это твой поклонник, а не мой, а сумасшедшая эта – его родная сестра, вот пускай они сами и разбираются между собой. А я никого в гости не звала, поэтому имею полное право вообще к гостям не выходить.
– Алевтина! Не вздумай устраивать демарш! – прикрикнула на меня бабушка. – Тебе велено сегодня быть публикой, так вот и побудь ею! И не забывай время от времени просить Викентия Самсоновича исполнять что-то на «бис»! Задание понятно?
– Есть, мой генерал! – звонко отрапортовала я, приложив правую руку к виску,
