Пять пьес. Александр Амфитеатров

      Ай, девушка! язык твой нож каленый,

      А слово – подколодная змея:

      Шипит, льет яд и в сердце на смерть жалит!

      Красива ты, но злости y тебя

      В душе, пожалуй, много больше будет,

      Чем красоты в лице.

      Презренный раб!

      Язык твой слишком дерзок. Ты ли смеешь,

      Червяк слепой, на солнце клеветать?

      Не знаю, молодец, кто ты. Путята-ж

      Ничьим рабом и не был и не будет; –

      Остерегись, Ингульф. Когда бы не послом

      Стоял ты перед князем Рогволодом,

      Я на твою ответствовал бы брань,

      Не языком – мечом своим……

      Довольно!

      Не потерплю я ссоры в терему.

      Молчи, Ингульф, и вы, послы, молчите!

      Вы слышали? чего же вам еще?

      Иль мудрено ответила Рогнеда?

      Так я вам растолкую…..

      Нет, спасибо

      На милости! Ты гнать нас погоди.

      Уйдем и сами, дай лишь молвить слово.

      Князь Рогволод неправдой завладел

      Ты Полоцком. Не веча приговором

      Основано твое княжое право,

      Не завещаньем предков, а лихим

      Разбойничьим набегом дикой шайки

      Свирепых бездомовников-бродяг.

      Князь Киева, пресветлый наш Владимир[8]

      На Полоцкую землю предъявляет.

      От Рюрика приятые права.

      Давно стоит с бесчисленною ратью

      Он на границе Полоцкой земли,

      И к миру и к войне равно готовый,

      И вести ждет от нас, своих послов.

      Ты оскорбил жестоко нас. О мире

      Не может быть и речи.

      Острый меч,

      Таинственно жрецами освященный

      На киевском Перуновом холме;

      Я пред гридьбой твоею повергаю,

      Как грозный зов борьбы на жизнь и смерть.