хорошая, – согласился Карташев, – но для этого надо много денег.
– Немного больше, чем для машины… Можно откупить уже с готовой обстановкой, можно напрокат взять, можно в рассрочку купить… сто рублей надо.
– Ну, и отлично… Я даю тридцать пять, вырученные от татарина, – сказал вдруг Карташев.
Конечно, Карташевым руководило и доброе чувство, но в то же мгновение сам собою разрешался смущавший его и другой вопрос: продажа вещей была бы неприятна его матери. Если не писать ничего об этом и деньги прожить, выйдет некрасиво, а если отдать этой несчастной, то молчание о продаже вещей получит характер даже некоторым образом возвышенный: «Да не ведает правая рука, что творит левая».
Поэтому Карташев даже с легким сердцем вынул отдельно лежавшие в бумажнике деньги и положил их на стол.
– Ха… ха… – весело пустил он.
Шацкого вдруг смутила эта именно непринужденность Карташева. Он сконфуженно и напряженно замигал своими маленькими глазами.
– Мой друг, ты не умеешь… Так порядочные люди не делают… Если ты хотел помочь, то должен был дать все…
– Кто тебе мешает? – ответил Карташев.
– Что? – нерешительно спросил Шацкий и вдруг, быстро вытащив свой бумажник, вынул сотенную и бросил ее на стол. Но сейчас же карикатурно вскочил, оперся на стол, закрыв одной рукой деньги, точно хотел их взять назад, и так посмотрел на Карташева и на Ларио, точно сам не понимал, что с ним делается.
– Миша!.. – умилился Ларио.
– Пошел вон!! – заорал вдруг благим матом Шацкий.
Он ураганом стал носиться по комнате. Кровь прилила к его лицу. Он испытывал отвращение и к Ларио, и к Карташеву, и к Тюремщице. Он упал на кровать и несколько мгновений лежал с закрытыми глазами.
– Грабят!!! – закричал он в порыве бешенства.
Ларио и Карташев переглянулись.
– Миша, возьми деньги, – сдержанно произнес Ларио.
Шацкий молчал.
– Конечно, возьми, – сказал Карташев, – ну, дай десять, пятнадцать рублей.
– Дай десять, пятнадцать рублей, – передразнил его Шацкий… – оставьте меня в покое.
Карташев и Ларио заговорили между собою.
– Послушай, – говорил Карташев, – но ведь прежде всего ей следует лечиться. Самое лучшее позвать бы Корнева…
– Я согласен, – ответил Ларио.
– Собраться бы с ним обсудить. Сегодня – что? Среда, так в пятницу… в шесть часов…
– Отлично.
Шацкий поднялся с кровати. Лицо его было уже спокойно.
– Честному человеку нельзя жить на свете, – проговорил он задумчиво.
– Миша, возьми назад деньги.
– Пошел вон! – спокойно ответил Шацкий… – Нет, с вами в Сибирь попадешь… Едем в оперетку…
– А в Александринку?
– Ну, вот… они меня окончательно убьют… Можешь ты мне сделать одолжение, ехать именно в оперетку?..
– За
