учителем в Шклове, а потом слугой у могилевского попа.
Судя по всем рассказам, человечишка это был никудышный – трусоватый, неумный, лживый, подверженный всяким мелким порокам. В конце концов его выгнали из слуг, и он оказался в безвыходном положении.
Весной 1607 года в белорусском городке Пропойск (70 километров от Могилева) Митьку-Матюшку-Богданку за что-то посадили в тюрьму – якобы по подозрению в шпионстве, хоть и непонятно, какому государству мог понадобиться шпион в Пропойске. Не исключено, что бродяга попросту попался на воровстве или еще каком-то преступлении.
Здесь, не от хитрости и ума, а с перепуга, ожидая кары, узник объявил, что он не абы кто, но важная персона – родственник убитого царя Дмитрия, скрывающийся от врагов. С этой уловки и начались большие приключения маленького человека.
Неловкое вранье лишь отсрочило бы расплату, если б поглазеть на «царского родственника» не пришел один поляк, ротмистр Миколай Меховецкий. Он командовал небольшим отрядом, участвовавшим в московском походе, и после падения Лжедмитрия I остался не у дел. Тогда по приграничным областям России и Польши бродило множество подобных кондотьеров, которые искали способ прокормиться.
Лжедмитрий II. Фантазийный рисунок XIХ в.
Меховецкий видел в Москве первого самозванца и решил, что пропойский бродяга похож на него «издали», то есть ростом и фигурой. В те времена, когда народ мог увидеть монарха самое большее с изрядного расстояния, этого было достаточно. Шляхтич, конечно, понимал, что этот шут никакой не царь, но знал, с каким нетерпением на Руси ждут воскресшего Дмитрия, и решил не упускать такого случая. Очень уж дальних планов поляк скорее всего не строил, в этом смысле мало отличаясь от казацкого атамана Федьки с его «царевичем Петром». Выступая под знаменем законного государя, можно было неплохо поживиться на русских просторах.
Кажется, тюремный сиделец сначала очень испугался неожиданного предложения. Но выбор был такой: или соглашаться на роль помазанника Божия, или пропадать прямо сейчас.
Меховецкий объявил, что неведомый бродяга – не царский родственник, а сам царь. Для Пропойска ротмистр, явившийся туда во главе собственного конного отряда, был важной персоной, к словам которого нельзя не прислушаться. Да и местным жителям, подданным польского короля, наверное, было все равно: царь так царь.
В любом случае чудесный гость в местечке не задержался. Меховецкий перевез его на русскую сторону границы, в городок Стародуб, откуда во все стороны поскакали гонцы и полетели «прелестные письма».
Скромное начало
Как и предполагал Меховецкий, долгожданная весть о возвращении Дмитрия воспламенила многих. Весь этот край, в свое время первым выступивший за предыдущего самозванца, был настроен против московской власти. К Стародубу стали стекаться и ветераны недавней войны, и новые добровольцы из Польши и казацких краев.
Несколько городов, в числе которых
