представители современной молодёжи, – полушутя-полусерьёзно посетовал Белецкий.
– Ох, папа… – вздохнула она, – ты даже представить себе не можешь.
В машине Александр, наконец, смог расслабиться – больше не нужно было держать лицо. Водитель никогда не задавал лишних вопросов и вообще не открывал рот, если его об этом не просили.
Белецкого по-прежнему не оставляло странное чувство, которое возникло сразу после того, как Дашка заподозрила его в отцовстве Викиного ребёнка. Не то чтобы он сам так думал – он упрямо не допускал этой возможности. Но… чёрт возьми, пацан и правда был на него похож! Особенно на его детские фотографии.
И всё-таки, это казалось ему практически невероятным. Чтобы Вика исхитрилась так долго скрывать сей факт от общественности?.. Как писала Людмила Улицкая, театральный мир – это поганая помойка, «где частная жизнь всегда выворачивалась наизнанку, публиковалась любая незначительная деталь, а уж кто кого любил – не любил, кто с кем случайно пересекался на гастрольных простынях провинциальных гостиниц и от кого какая актриска сделала аборт – мгновенно распространялось».
Он достал смартфон. Ни инстаграма, ни твиттера, ни даже фейсбука у него там не водилось, однако поисковая система работала исправно. Он забил в гугле «виктория белкина сын» и принялся изучать список полученных ссылок. Информации было не слишком много, да и не совсем та, в которой он нуждался. Он с досадой поморщился и, сдавшись, набрал номер Каринэ.
– Вау, какие люди, – ответила она на звонок мурлыкающим голосом. – Что же тебе от меня понадобилось на этот раз, Саша?
– Во-первых, здравствуй, – отозвался он. – А во-вторых… Что значит «на этот раз»? Я так часто тебя беспокою?
– Не так часто, как мне хотелось бы, – засмеялась она. – Ладно, что там у тебя стряслось? Выкладывай.
Каринэ Сарксисян была главным редактором издания «Глянец» о светской жизни знаменитостей. С Белецким она познакомилась после того, как написала о нём скандальную статью. Их отношения были весьма странными. То ли горячая симпатия, то ли яростная взаимная неприязнь, и всё это перемежалось торопливым сексом в каких-нибудь экстремальных условиях – к примеру, в его гримёрной после спектакля или в её кабинете, прямо на редакционном столе. Но, несмотря на кажущуюся странность, это продолжалось уже несколько лет. Недороман? Полудружба? Они оба затруднялись с определением, но всё-таки по инерции поддерживали эту связь.
– Видишь ли, Карин, – начал Белецкий, не зная толком, как сформулировать свою просьбу. – Мне нужно узнать кое-какую информацию, но в интернете почему-то не могу её найти. Вот я и подумал, что у вас, журналистов, должна быть какая-нибудь секретная база данных о знаменитостях. Разве не так?
– Ох, интригуешь! – протянула она заинтересованно. – И на кого же мне будет нужно нарыть компромат?
– Это ребёнок. Зовут Иван. Сын Виктории
