Нет… Пожалуй, этот рассказ лучше начать иначе, издалека…
Никогда не знаешь, каким боком повернется к тебе жизнь. Ни за что не угадаешь, какой очередной сюрприз она тебе приготовит. Порой складывается впечатление, что боги действительно есть, и это они, заскучав на небесах от своей вечной жизни, выбирают какого-нибудь человечка, хватают его за шкирку и бросают в густое варево человеческих желаний, страстей и деяний, в бешеный коловорот событий и судеб. А все ради того, чтобы потом, потешаясь, хихикая и потирая свои могучие ручонки, упоенно наблюдать, как человечек этот будет разбираться с обрушившимися на него неприятностями…
И что особенно обидно – не все люди такие невезучие. Можно сказать, большинство. Живут себе тихо, мирно; работают понемногу, чтобы на еду хватало, спят, когда хочется, детей плодят, разговоры разговаривают – у кого в этом году пшеница лучше уродилась, когда за орехами ехать, где мясо продать выгодней, да как лихорадку надежней лечить.
Вот и Гер жил себе двадцать восемь лет в родной деревне, горя не знал. Дом построил недалеко от родителей, жениться успел, троих детей настругал – сам не заметил когда.
А потом – словно напасть какая… И закрутилось, завертелось. В один день вся жизнь наперекосяк пошла…
В пятый день второго летнего месяца, ровно в полдень, в небе над деревней пролетел дракон.
Ничего необычного, вроде бы. Ну, пролетел себе – мало ли их каждый день летает? Беды особой от тварей этих нет, разве только нагадит с высоты на крышу – потом всей деревней не отчистишь.
Но этот дракон был особенный. Был он весь из железа, даже крылья. И хвост. И голова.
Впрочем, об этом Гер узнал не сразу. Снизу-то, с земли, дракон этот от собратьев своих почти ничем не отличался – только крыльями махал он как-то вяло, мотался из стороны в сторону, и дымил сильно – густым черным дымом дымил. Полоса – во все небо…
– Чего это с ним? – озадаченно спросил Пим, сосед Гера.
– Может, съел чего? – неуверенно предположил Гер.
Будь это не дракон, а, скажем, орел, соседи бы решили, что он падает. Но драконы падать не умели, впрочем, как и приземляться. В этом заключалась одна из великих драконьих загадок.
Надо сказать, что Гер и Пим, так же как и все прочие селяне, никакой странности в этом загадочном драконьем свойстве не видели. Они никогда не задумывались, как драконы, например, спят. Или высиживают яйца.
Крестьяне относились к драконам как, скажем, к облакам. Те тоже летают весь день; когда-то их больше, а когда-то и вовсе нет. Глупо надеяться встретить облако на земле. Ведь если оно опуститься, то это, наверное, будет уже не облако, а что-то совсем другое…
– Дождя бы, – сказал Пим, когда дымящийся дракон скрылся за лесом.
– Да, – вздохнул Гер, опустив голову. Огород требовал полива, а воду из неблизкой реки таскать не хотелось.
Они еще постояли возле забора, обсудили своих жен и детей, похвастались урожайностью яблонь, посмеялись над старой историей про петуха, попавшего в мышеловку,
А потом где-то далеко, примерно в той стороне, куда улетел дракон, приглушенно грянул гром.
– Неужели дождь соберется? – вскинулся Пим.
– Да небо-то, вроде, чистое, – отозвался Гер.
Действительно, небо было чистое. Ярко сияло солнце. И медленно таяла в горячем воздухе черная дымная полоса – странный след необычного дракона.
Ночью пошел дождь.
Гер проснулся от перестука капель, и какое-то время лежал, пялясь в темноту и слушая звонкие ритмичные звуки. Потом он зевнул, перелез через спящую жену и спустил ноги с кровати.
Босые ступни его угодили в холодную лужу.
– Что такое? – вслух удивился Гер.
Он встал, ощупью нашел свечу, зажег ее, поднял вверх, к потолку. Повторил громче, удивившись еще сильней:
– Что такое?
С потолка капала вода.
Проснулась жена, потянулась, зевнула. Увидела мужа со свечой в руке, спросила:
– Что такое?
– Крыша течет, – сказал Гер, пожав плечами.
Вода уже не капала, она лилась тонкой струйкой, билась о пол, сыпля брызгами.
– Так и будешь стоять? – сердито спросила жена.
– Нет, – сказал Гер, – сейчас лягу.
– Подставь хоть что-нибудь. Чего она прямо на пол льется?
Гер отмахнулся:
– Ладно, не зальет.
Жена недовольно фыркнула и тоже слезла с постели. Тихо ворча,
