лужайки веснушки —одуванчики,
чтобы дарить прохожим —
пусть каждый
вообразит,
что он поймал
солнечного зайчика.
***
Они как бабочки в яркий цветок
впились в ромашковое поле
объявлений,
незажатые края которых
ветер загнул лепестками.
И ищут, высасывают
желанья, надежды, мечты,
а потом в записные книжки
или обрывки бумаги
выписывают адреса своего
Эльдорадо.
***
Таинство
недостроенных дворцов
неведомое обещают
завтра,
но сегодня
эти громады, развешанные
на синих полотнах ночи
с нацеленными в них
прожекторами,
я вижу великими
развалинами
Вчера.
***
У этого тепла
такой холодный блеск,
но радуешься и ему.
Так возвращает
к уличному шуму
из тишины погоста
скрежет экскаватора,
который только что
вырыл очередную яму…
***
Замутненным,
жалостливым взглядом
смотрит небо
на грязь, мокрый снег,
на снующий согбенный люд,
прикидывая —
чем бы эдаким пронять
замороченных несчастных,
чтобы они хотя бы заметили
приход весны.
***
Не надо,
не ослепляй, не заставляй робеть
пред обильем золота,
рассыпанного
в осенней роще.
Пощади,
ведь нам привычно
жить,
и снова возвращаться
в серую убогость
микрорайонов.
***
О боже,
у рабов своих, балансирующих
по натянутым
между рассветом и закатом
канатом очередей,
которым отпустил ты
только рабское.
Отыми, умоляю, вожделение —
вожделение красоты,
ибо оно многократно
умножает его
и без того
немалые муки.
***
Как дворняге,
посаженной на цепь,
которой лишь дано
облаивать прохожих,
высунув морду
из-под ворот.
О мы, посаженные
на цепь лишений,
о чем мы
можем тявкать,
как только не о куске,
который, возможно,
достанется дороже, завтра нам,
чем сегодня.
***
Этот серый и сирый
день,
что трепещет редкими
листьями
на осенних деревьях,
заставляет сердце
щемить —
так правдиво являя
собой
картину
