учений, философских и религиозных систем – особенно религиозных! – обычно сводится к критике их догматов. Но догматы представляют собой лишь положения, позволяющие учению сохраниться в целостном виде, не растечься по тем произвольным направлениям, которые склонна ему придавать душа каждого самостоятельно мыслящего адепта. Это поношение формы сосуда, в котором сберегается вода, грустно и нелепо, потому что никак не относится к вкусу самой воды. И самое жуткое – когда упрёки слетают с пересохших от жажды губ.
185
«Мы, не признающие за суждением своим права выносить приговоры, должны снисходительно относиться к самым различным мнениям, и если мы с ними и не согласны, будем их все же спокойно выслушивать. Если одна чашка весов совсем пуста, пусть на другую, колебля её, лягут хотя бы сонные грёзы какой-нибудь старушки».81
186
«Истины вокруг нас так многочисленны, что почти каждый человек, даже самый злой, имеет своей советчицей и путеводительницей какую-нибудь глубокую и внушительную истину».82
«Каждое заблуждение заключает в себе зерно истины, и каждая истина может быть зерном заблуждения».83
187. Притча о правоте
К судье домой пришел истец рассказать о своей тяжбе. Судья внимательно выслушал обстоятельства дела и сказал: «Да, ты прав». На следующий день явился ответчик, изложив происшествие совершенно иначе. И этот разговор судья закончил словами: «Ты прав». После ухода ответчика жена судьи, которая не преминула подслушать оба разговора, стала упрекать его в неискренности. «Ведь не может так быть, – говорила она, – чтобы оба были правы, раз один опровергает другого». – «И ты права», – согласился судья.
Эрудированный читатель узнавший в герое притчи Ходжу Насреддина, удивится: зачем же лишать текст его экзотического обличья. Ещё более эрудированный – вспомнит, что суфийские учителя использовали притчи о Насреддине как инструмент в системе эзотерического обучения и засомневается, нет ли тут профанации. Но автор старался лишь выделить в притчах образно-смысловую, символическую суть, поэтому упрощал их до предела.
188
«Суеверие гораздо смелее в своих системах и гипотезах, чем философия, и, тогда как последняя довольствуется указанием новых причин и принципов для явлений видимого мира, первое строит собственный мир и рисует совершенно новые события, существа и объекты».84
189
«Истина страдает часто более от горячности своих защитников, чем от своих противников».85
«Будь другом истины до мученичества, но не будь её защитником до нетерпимости».86
190
«Фанатизм есть всегда нарушение элементарных требований гигиены духа. Когда человек во имя любви пылает ненавистью и во имя свободы совершает насилие, он находится в состоянии
Монтень, Мишель де; 1533—1592; Франция; философ
Метерлинк, Морис; 1862—1949; Бельгия; драматург, поэт
Рюккерт, Фр.
Юм, Дэвид; 1711—1776; Англия; философ, историк, писатель
Пэн (Пейн), Томас; 1737—1809; Англия, Америка; философ, общественный деятель
Пифагор Самосский; 580—500 до н.э.; Древняя Греция; учёный, философ
