чем во втором.
«Мы должны начинать с разграничения между данным и заданным, между наличностью и предположениями. Но разграничивать одно от другого не значит ограничиваться одним».20
Наконец, логическая направленность аксиом сообщает им определённую одноплановость. Значение подобного подхода велико для тех, у кого мышлением заправляет логика, но может сходить на нет для людей иного душевного склада.
54
В сознании можно выделять самые разнообразные категории – даже не за счёт абстрактной логической изощрённости, а каждый раз имея в виду реальные и важные явления. Во многом это разнообразие зависит от направленности взгляда. В структуру сознания можно углубляться столь же усердно, варьируя подходы, как физики углубляются в структуру материи. Но если физикам для изощрённых экспериментов нужна изощрённая аппаратура, то философу разнообразие обходится куда дешевле. Ведут к разнообразию и бесчисленные возможности объединения, разделения, комбинирования душевных и духовных реальностей, замеченных тобой или другими.
Такое занятие часто оказывается полезным для отдельных задач самопознания. Но опьяняться результатами такого творчества не стоит. Для других задач могут потребоваться другие решения.
55
После установления (не введения, а осознания, уловления) аксиом мышления можно было бы попытаться установить и постулаты – гипотетические положения, не связанные с полной интуитивной уверенностью в их истинности, однако необходимые для полноты дальнейшего философского анализа. Но аксиомы достаточно просты и долговечны; если их не сформулировать в явном виде, они будут присутствовать в рассуждениях неявно. Более сложные гипотезы, преждевременно обращённые в постулаты, могут оказаться всего лишь забавными и ломкими игрушками или, хуже того, стопорами для развивающегося мышления.
Философские постулаты – это перекрёстки, на которых люди расходятся по своим кварталам. Одно дело махнуть рукой в сторону дальнего перекрёстка, другое – распрощаться на нём, закончив общую прогулку.
Не надо, побродим ещё вместе, пока есть силы и предмет для дружеской беседы.
56
«То, что наше мышление провозглашает знанием, является обычно лишь неоправданной интерпретацией мира».21
Многие гипотезы мировоззрения считаются истинами только ввиду отсутствия опровергающих фактов. Когда же опровергающие факты всё-таки возникают, мировоззрение перестраивает соответствующую гипотезу так, чтобы она вбирала в себя эти явления или умела их интерпретировать, – после чего гипотеза снова на какое-то время годится в истины. То же самое, впрочем, происходит и в естественных науках.
57
Если быть логически педантичным, то об истине нужно было бы говорить только после того, как принята определённая совокупность аксиом или ставших постулатами
Соловьёв, Владимир Сергеевич; 1853—1900; Россия; философ, поэт
Швейцер, Альберт; 1875—1965; Германия; философ, врач, музыкант
