возит их барахло, а денег пока – шиш без масла. Он им, между прочим, не тягловый ломовик, а вольная птица воздушного океана.
А птицы небесные, между прочим, не жнут, не сеют, а сыты бывают от пуза и пьяны до отрыжки – это еще в Евангелие про них, про летчиков сказано. Бортинженер Колычев зуб давал, что так и написано, прямыми словами.
С авторитетом бортинженера никто не спорил. Еда пришлась кстати. После завтрака жить стало веселее. Один Егорыч без привычной опохмелки трясся телом и выглядел настолько потерянным, что его даже не стали доругивать за вчерашнее буйство. Мичман тетя Женя выделила ему персональную пайку и, сердобольно присев рядом, обсудила с ним разрушающие последствия хронического алкоголизма. Егорыч с трудом жевал, истово поддакивал и искренне каялся. Смотрел на нее честными голубыми глазами и клялся, что с этой поры, отныне и навсегда – ни капли в рот. Васька на всякий случай предупредил, чтоб новоявленному трезвеннику – на дух не подносить, чтоб не будить зверя в самой берлоге. Остатки спирта – это НЗ!
Потом разведгруппа тронулась в путь. Лес, лес и лес…
Геологи Петр и Павел, к счастью, оказались бывалыми ребятами, какими и выглядели. Первым делом проверили у всех обувь, заставили переобуться так, чтоб не было ни морщинки, ни складки. Щегольские штиблеты Ачика Петр велел заменить растоптанными кроссовками, извлеченными из своего необъятного рюкзака. Беречь ноги в походе – это главное, предупредил он, посмеиваясь одними глазами, отставших будем добивать, куда денешься? Не звери ведь, не оставлять же живых людей на съедение медведям! К тому времени оба геолога уже расчехлили и повесили за спину свои охотничьи ружья, что придавало их предупреждению привкус реального. Кавказский коммерсант точно понял всё всерьез и попытался возникнуть на своем смешном, ломаном языке. Павел отдельно и доверительно предупредил его, что с Петькой лучше не спорить, он контуженный на всю голову еще с давних времен, он еще в Афгане воевал. Чуть что – сразу в рыло, пойми, брат, не по злобе, порядка ради. А уж как даст – не обрадуешься! Для порядка – тоже больно выходит, так, брат? Ачик Робертович сердито засопел и беспрекословно переобулся, хотя, похоже, идти ему совсем расхотелось.
Лес, лес и лес… Ветки перед глазами, ветки – когда закрываешь глаза…
Геологи постоянно и незаметно менялись местами в их цепочке, один шел впереди, другой – всегда сзади, оба – с рюкзаками и ружьями, оба – бородатые, постепенно Саша перестал различать, кто и где.
Шли быстро. Хорошо, что геологи оказались на борту вертолета, в таком походе быть просто ведомым – и то тяжело, скоро понял Саша. Главенство Петра и Павла уже никто не оспаривал. Даже своенравная Ирка покорно шла, когда говорили идти, и приваливалась, когда объявляли привал.
– Слушай, а ты правда восточными единоборствами занимаешься? – спросил Саша Ирку, когда они в очередной раз опустились передохнуть на поваленное дерево.
Ачик Робертович,
