чудесное ложе. В этом и будет мое предназначение в жизни.
Никто над рассказом Торусы смеяться не стал – сон дело серьезное. Тем более если этот сон от Макоши наслан. Такими вещами не шутят.
– Вещий этот сон или не вещий, судить не берусь, – развел руками Торуса. – Может, ты, боярин Драгутин, подскажешь?
– А для чего надо ложе беречь, женщина не сказала?
– Для целей, ведомых только богам, а более-де мне знать необязательно.
– По-моему, сон вещий и отмахиваться от него не след, – сказал Драгутин. – А ты как думаешь, Божибор?
«Белый волк» задумчиво погладил седеющую бороду, прикидывая что-то в уме. Брать на себя ответственность в столь щекотливом и неясном деле он не спешил. А может, не было у него полной уверенности в том, что Драгутин с Торусой действуют не по сговору.
– Знак должен быть в подтверждение сна, тогда его действительно можно считать вещим, – высказался наконец Божибор. – А без поданного Макошью знака это все пустая блажь.
– Пожалуй, – согласился с «белым волком» Драгутин, и все собравшиеся в гридне мужи закивали головами. Знак действительно должен быть, и по его поводу волхвы скажут свое слово. А без согласия волхвов боготуру не следует впрягаться в это дело. Мало ли кем мог быть наслан этот морок. Листяна Колдун служил нечистой силе, не исключено, что именно из Страны Забвения тянется ниточка к таинственному ложу.
Торуса уже и сам не рад был, что вздумал рассказывать эту байку. Не снилось ведь ему ничего, а вот же словно дернул кто-то за язык. Начал вроде с шутки, чтобы безусых Ратибора и Соколика подразнить, и вот во что это вылилось. А коли эта байка придется бабьей богине не по нраву, что тогда? Утешал себя Торуса тем, что не все в его рассказе было ложью. Стряпуха Дарица действительно выросла в Макошином городце. Удивило боготура то обстоятельство, что боярин Драгутин в его сон поверил, словно выгоден он был даджанам. А может, правда выгоден? И Лепок давал боготуру советы не по простоте, а по наущению сведущих людей? Пораскинув умом, Торуса пришел к выводу, что бояться пока еще рано. Очень может быть, что байка с его языка сошла не случайно. Среди предков Торусы было немало ведунов и ясновидящих, вполне возможно, что и ему удалось проникнуть в замыслы богини, которая обратила на него свой взор.
– Пора, – сказал Драгутин, поднимаясь с лавки. – Да пребудут с нами боги славянские!
На коней садились споро, и так же споро выехали за стены загадочного городца, блистая бронью под лучами неяркого в эту пору солнца. Мороз сильно сдал к утру, и в воздухе явственно запахло весной. До города Берестеня путь был неблизкий, но Драгутин твердо рассчитывал добраться до его стен к началу ночи. Бояре, боготуры и «белые волки» меж собой не мешались, предпочитая держаться своих, да и действовать им предстояло наособицу, согласно предварительному плану, намеченному вожаками в Листянином городце. Первыми отвернули в сторону «белые волки» во главе с Божибором. Бояре и боготуры продолжили путь совместно почти до самого городского тына, а потом разделились. Драгутин
