реагировать на сильный раздражитель, чтобы не разрушиться! Транзисторы так не могут!
После этого учебника он накупил целую кипу биологических книг и журналов, читал их запоем, цитировал мне понравившиеся места и оскорблялся, что я не разделяю его восторгов… А с чего бы это я их разделял!»
Аспирант Кривошеин отложил дневник. Да, именно так все и началось. В сухих академических строчках книг и статей по биологии он вдруг ощутил то прикосновение к истине, которое раньше переживал, лишь читая произведения великих писателей: когда, вникая в переживания и поступки выдуманных людей, начинаешь что-то понимать о себе самом. Тогда он не осознавал, почему физиологические сведения, что называется, взяли его за душу. Но его всерьез озадачило, что Кривошеин-оригинал остался к ним безразличен. Как так? Ведь они одинаковые, значит, и это должны воспринимать одинаково… Выходит, он, искусственный Кривошеин, не такой?
Это был первый намек.
«…После того как он дважды проспал свой выход на работу – сидел за книжкой до рассвета, – я не выдержал:
– Заинтересовался бы ты минералогией, что ли, если уж очень хочется стать „разным“, или экономикой производства! Хоть спал бы нормально.
Разговор происходил в лаборатории, куда дубль явился в первом часу дня, заспанный и небритый; я утром выскоблил щетину. Такого несовпадения было достаточно, чтобы озадачить институтских знакомых.
Он поглядел на меня удивленно и свысока.
– Скажи: что это за жидкость? – И он показал на бак. – Какой ее состав?
– Органический, а что?
– Не густо. А для чего „машина-матка“ использовала аммиак и фосфорную кислоту? Помнишь: она выстукивала формулы и количество, а ты бегал по магазинам как проклятый, доставал. Зачем доставал? Не знаешь? Объясняю: машина синтезировала из них аденозинтрифосфорную кислоту и креатинофосфат – источники мышечной энергии. Понял?
– Понял. А бензин марки „Галоша“? А кальций роданистый? А метилвиолет? А еще три сотни наименований реактивов зачем?
– Пока не знаю, надо биохимию читать…
– Угу… А теперь я тебе объясню, зачем я доставал эти гадкие вещества: я выполнял логические условия эксперимента, правила игры – и не более. Я не знал про этот твой суперфосфат. И машина наверняка не знала, что формулы, которые она выстукивала двоичным кодом, так мудрено называются, – потому что природа состоит не из названий, а из структурных веществ. И тем не менее она запрашивала аммиак, фосфорную кислоту, сахар, а не водку и не стрихнин. Своим умом дошла, что водка – яд, без учебников. Да и тебя она создала не по учебникам и не по медицинской энциклопедии – с натуры…
– Ты напрасно так ополчаешься на биологию. В ней содержится то, что нам нужно: знания о жизни, о человеке. Ну, например… – ему очень хотелось меня убедить, это было заметно по его старательности, – знаешь ли ты, что условные рефлексы образуются лишь тогда, когда условный раздражитель
