не вступал». – «Может быть, это будет причиной прекращения твоей тревоги, о повелитель правоверных».
И тогда ар-Рашид встал со своего места и пошёл вместе с Джафаром, его братом аль-Фадлом, Исхаком собутыльником, Абу-Новасом и Абу-Дулафом[6] и Масруром меченосцем…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот сорок шестая ночь
Когда же настала девятьсот сорок седьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что халиф встал со своего места и пошёл вместе с Джафаром и остальными людьми. И они вошли в комнату одежд, и все оделись в платья купцов, и, направившись к Тигру, сели в лодку, украшенную золотом, и спустились по течению реки, пока не достигли того места, куда направлялись. И они услышали голос девушки, певшей под лютню и произносившей такие стихи:
«Сказал я ему, когда появились вина,
А соловей уж пел в ветвях деревьев;
«Доколе медлить будешь ты в веселье?
Очнись – ведь жизнь нам лишь взаймы даётся!
Бери вино от друга дорогого,
В чьём взоре томность лишь и сокрушение.
Я на щеках его посеял розы,
И меж кудрей они гранат взрастили.
Считаешь ты на нем места ударов золой холодной: но ланиты – пламя,
Хулитель говорит: «Его забудь ты!»
Как оправдаться, раз пушок доносит?»
И халиф, услышав этот голос, воскликнул: «О Джафар, как прекрасен этот голос!» И Джафар отвечал: «О владыка наш, не касалось моего слуха ничего приятнее и лучше этого пения, но только, о господин мой, слушать из-за стены, значит слушать наполовину, каково же будет слушать из-за занавески?» – «Пойдём, о Джафар, – сказал халиф. – Явимся, непрошеные, к хозяину этого дома, и, может быть, мы увидим певицу воочию». – «Слушаю и повинуюсь!» – сказал Джафар. И они вылезли из лодки и попросили позволения войти, и вдруг к ним вышел юноша, красивый на вид, с нежными словами и красноречивым языком, и сказал: «Приют и уют, о господа, оказывающие мне милость! Входите, ширина вам и простор!» И они вошли (а юноша шёл перед ними) и увидели дом, выходящий на четыре стороны, и потолки в нем были позолоченные, а стены были разрисованы лазурью. В доме был портик, под которым стояла красивая скамья, а на ней сидели сто невольниц, подобных лунам. И юноша закричал на них, и они сошли с сидений, а затем хозяин дома обернулся к Джафару и сказал: «О господин, я не отличаю среди вас высокого от высшего. Во имя Аллаха! Пусть пожалует тот из вас, кто всех выше, на почётное место, а товарищи его пусть садятся, каждый по чину». И все сели на своё место, а Масрур стоял перед ними, прислуживая, и хозяин дома сказал: «О гости, с вашего позволения – не принести ли вам чего-нибудь съестного?» И ему ответили: «Хорошо!» И тогда он велел невольницам принести еду, и пришли четыре невольницы с перетянутым станом, неся перед собой стол, на котором были диковинные кушанья из того, что ходит, летает и плавает в морях, – ката, перепёлки, цыплята
Абу-Новас – знаменитый порт VIII века. Абу-Дулафаль-Иджли – полководец, умерший, вероятно, в 942 году.
