/ Про господ!
Сплю я? /Брежу? / Холодный пот!»
Но радиобашня продолжает вещать, призывая пролетариев к революции:
«Р а д и о
Других государств угнетённые блузники!
Рабы заводов! / Правительства узники!
Долго ли будете / смирны и кротки?
Берите / своих буржуев / за глотки!»
Услышав такие слова, все «буржуи» тут же падали «как карты, друг на друга и на руки городового», а радиобашня торжествующе продолжала:
«И хрустнут / зажатой Европы бока,
а пока —
Пойте, рабочие мира и зала,
чтоб всех / эта песня / сегодня связала!
Вставай, проклятьем заклеймённый,
весь мир голодных и рабов…»
И начинал звучать «Интернационал», который исполняли артисты-синеблузники, а их поддерживала публика в зрительном зале. Это пение было, пожалуй, единственным драматургическим ходом всего третьего действия.
Пьеса, поставленная в ноябре 1926 года, прошла с успехом. Через полгода спектакль был возобновлён. Об этом – в комментариях к 11 тому собрания сочинений Маяковского:
«Редакция журнала “Синяя блуза” переработала пьесу применительно к первомайскому празднику: текст был частично изменён и дополнен стихотворением Маяковского и Н.Н.Асеева “Первый первомай”. В таком виде под названием “Радио-Май” пьеса была напечатана в этом журнале».
В ней зазвучали новые строки:
«Жги границы / стран и наций,
огонь демонстраций.
Выше краснейте, / лучи и знамёна,
вал повернувши / многоремённый.
Го д за годом, / за рядом ряд —
шествуй, / победный / пролетариат!»
Создателей пьесы хвалили и поздравляли. И всё же нельзя не отметить, что Брик (как драматург) здесь явно переиграл своего именитого соавтора. Прозаическая часть получилась интереснее стихотворной. Надо полагать, что об этом говорили и самому Маяковскому. Как он к этому отнёсся, неизвестно. Наверное, ему было не очень приятно, что кто-то ставит под сомнение его статус первого поэта и первого драматурга страны Советов. Но Осипу Максимовичу, своему давнему закадычному другу, Владимир Владимирович продолжал доверять, к его советам прислушивался и с энтузиазмом сочинял двустишия, рекламирующие «производство вещей».
Такое положение дел многим не нравилось.
Нарком и «буревестник»
Нарком по просвещению Анатолий Луначарский однажды прямо заявил:
«Когда Маяковский под зловредным влиянием своего демона Брика заявляет, что искусство кончено и идёт на производство вещей, он действительно наносит искусству предательский удар в спину».
Наталья Розенель-Луначарская добавляла:
«Иногда у Анатолия Васильевича вызывало чувство досады окружение Маяковского, особенно так называемые теоретики Лефа. О них он сказал как-то после вечера, проведённого у
