и сталактитов. Два окна со стрельчатыми сводами распространяли таинственный полусвет в этом убежище, исполненном прохлады. В одном из углублений грота журчал фонтан, падая в бассейн, над которым стояла прекрасная мраморная группа, изображающая Эрота и Психею. Посреди редких растений, образующих рощу, была расставлена прелестная мебель в виде раковин вокруг соломенных столиков, с потолка спускались лампы.
Не без труда Арно вкатил кресло в грот и, сбросив свою соломенную шляпу, отер лоб. Затем обошел зал и нарвал букет алых роз.
– Не правда ли, здесь хорошо, воздух такой свежий, ароматный? – сказал он, подходя к Габриеле. Молодая женщина, откинув голову на спинку, сложив на колени руки, устремила взгляд с каким-то странным выражением на одну группу деревьев и, казалось, забыла все окружающее.
– О чем вы так задумались, Габриела? – Он вложил ей в руку цветы.
Она вздрогнула.
– Я думала, – отвечала она, – о том дне моей молодости, который мне напомнило это место.
– Вашей молодости! Вы – олицетворенная молодость и красота! – И Арно залился веселым смехом.
– А между тем это так. Я думала о давнем времени, более десяти лет тому назад, – отвечала Габриела с тяжелым вздохом. – Мне было тогда пятнадцать лет и три месяца. Я приехала в Рекенштейн провести каникулы у моего опекуна с моей преданной Люси, родственницей, которую вы видели у меня в Париже. И в этом самом гроте, на том самом месте, где вы сидите в эту минуту, Вилибальд сделал мне предложение. Тогда я мечтала о совсем иной для себя жизни. – И она снова вздохнула.
– То, что вы говорите, делает для меня это место вдвойне дорогим, – сказал Арно, слегка краснея. – Но отчего, милая Габриела, вы вздохнули? Не был ли то вздох сожаления? Разве вы не чувствуете себя счастливой?
– Да и нет. Ваш отец был всегда добр, очень добр ко мне, и, конечно, моя вина, что я не дала ему счастья. При виде этого грота все пришло мне на память, каждое слово, каждая мысль, наполнявшая тогда мое сердце. Но оставим это; будущее светло и ясно, меня так любят и балуют. Чего могу я желать более?
Она взяла букет и стала вдыхать его аромат. Затем выбрала две алые розы и приколола их себе на грудь.
– Жаль, что у меня нет здесь зеркала, мне бы хотелось вдеть цветок в волосы, я это очень люблю.
– Я принесу сейчас из замка, – заявил поспешно молодой человек.
– Нет, нет, это пустая прихоть, остановитесь, Арно, и сами будьте моим зеркалом; вколите мне розу, я доверяю вашему вкусу.
Молодой человек поспешил исполнить ее желание, но, когда пальцы его коснулись шелковистых прядей, он побледнел и рука его задрожала.
– Жалею, что я не художник, – сказал он, стараясь скрыть свое волнение.
Молодая женщина, казалось, ничего не заметила:
– Мне остается еще одна. Это для вас, моего доброго, великодушного сына, которому я так много обязана.
Она взяла последнюю розу и коснулась
