и кого-нибудь из прислуги пройтись по городу.
– Я должен навестить француженку и узнать, что сталось с девочкой…
– Пустяки! – сказал Сергей Борисович. – Если хочешь, расскажи, где это, – и я пошлю кого-нибудь.
– Нет, нет, я сам должен их видеть!
Он начал убеждать, начал доказывать, что ведь ничего не может с ним случиться, если он пойдет с прислугой.
– Ну, пусть трое, четверо идут со мной – только пустите! Я чувствую, что мне нужно освежиться. Папа, милый, пожалуйста, не откажите мне!..
Сергей Борисович задумался.
Когда сын говорил с ним таким тоном, когда он его так упрашивал и глядел на него такими глазами, как в эту минуту, он никогда не мог долго выдержать.
– Послушай, – сказал он, – если тебе уж так этого хочется – хорошо – я исполню твое желание, только с тем уговором, чтобы ты беспрекословно меня послушался… Хорошо, сделай прогулку, зайди в тот дом, где эта девочка, и узнай, что с нею… Но к француженке не заглядывай – это совсем лишнее. Я могу тебя на ее счет успокоить. Ты знаешь, что я исполнил то, о чем ты просил меня относительно нее, и генерал Брошар сказал мне, что она вне всякой возможности нового нападения, весела и довольна. Если ты даешь мне слово, что не будешь порываться к ней, – то хорошо, ступай.
Борис едва мог скрыть охватившую его радость. Он, конечно, дал слово отцу не заходить к француженке. Он вовсе позабыл о ней и тут себя упрекнул в этом. Но вот она устроена, и Бог с нею… Не она, не она нужна ему!
– Позови ко мне мистера Томсона, – сказал Сергей Борисович…
Не далее как через четверть часа Борис, в сопровождении гувернера и трех рослых, сильных лакеев, вышел из дома. Его свита едва за ним поспевала. Он почти бежал по знакомой, хорошо намеченной им заранее дороге. Вот он у цели. Дом невредим, стоит на том же месте. Все как было в то памятное утро. Сердце Бориса шибко забилось.
– Подождите меня здесь, – сказал он гувернеру. – Ведь нельзя же нам всем войти.
– Хорошо, – отвечал англичанин, – только не задержите нас.
– Нет, нет!..
Он был уже во дворе, он стремительно подбежал к крылечку, а на крылечке том, будто поджидая его, стоит Матрена Степановна.
– Здравствуйте, Матрена Степановна! – радостно и в то же время тревожно крикнул он.
Она всмотрелась.
– Ах, это вы, сударь! Милости прошу, войдите! Только вы опоздали, маленькая-то барышня вчера уехала.
– Как уехала?! Куда уехала? – растерянно говорил Борис.
У него и руки опустились, сердце почти перестало биться.
– Да, уехала маленькая барышня. Все вас поджидала, хотела проститься с вами.
– Куда же уехала? Разве теперь можно уехать?! Кто же теперь уезжает? Где она?
– А видите: ее дядя за нею приехал, братец ее маменьки покойной.
