в этих очерках сочинитель нападает на взяточничество… Да, помилуйте, я сам служу, имею сношения со всеми… Смело могу сказать, положа руку на сердце, что у нас в губернии нет ни одного взяточника… Помилуйте, мы и не потерпели бы такого!.. Я по крайней мере про себя скажу, что я с человеком, который решился бы взять взятку, если бы он был даже мой старший, не захотел бы служить ни одного дня; а если б он был мой подчиненный – я бы и пяти минут не стал держать его при себе. Сохрани боже!.. А эти сочинители ничего сами не знают, а так говорят зря, что им придет в голову. Это недобросовестно, ваше превосходительство. Он обратился ко мне.
– Ты меня извини, – сказал он мне с приятною улыбкою, – я говорю не о всех сочинителях, тебя я не причисляю к таким, потому что хорошо знаю твои правила…
Маленький и грязненький господин, все время молчавший, вдруг произнес, взглянув на одну из особ и скромно потупив глаза:
– Действительно, ваше превосходительство, они прекрасно и совершенно справедливо рассуждают (он указал головою на благодетельного помещика). К величайшему прискорбию, новейшая литература… за немногими исключениями… (маленький и грязненький господин с лицемерно-сладким выражением взглянул на меня) изображает только картины, возмущающие душу, как будто у нас нет людей добродетельных, прекрасных, бескорыстных, исполняющих свято свой долг, которые составляют, так сказать, украшение общества.
– Все знают, что такие люди есть, и никто не сомневается в их существовании, – сказал я, – но есть и другого рода люди, для которых нет ни долга, ни чести, ни совести… и, я думаю, нет преступления изобличать такого рода людей и предавать суду общественному. Литература делает в этом случае не дурное дело.
– Ну-с, позвольте вам заметить, – сказал один из присутствовавших, господин, очень важный по фигуре, улыбаясь с иронией, – вы вашей литературой уж злоупотреблений и взяточничества не истребите… Нет? Следовательно, к чему же об этом писать, только скандал делать!..
– Именно, – продолжала одна из особ с непритворною грустию, – это удивительно, что нынче вообще пишут… вот хоть бы, например, этот Гоголь… Ну, где таких людей можно встретить нынче, каких он описывает?.. Что касается до меня, я, слава богу, пятьдесят восемь лет живу на свете, бывал везде и в провинциях, а никогда не встречал таких уродов… и вся его книга, эти «Мертвые души», зловредное сочинение и оскорбительное для дворянского сословия…
– И, по моему мнению, – прибавила другая особа, – злоупотребления разные, взяточничество и тому подобное, – это совсем не дело литературы, она не должна в это вмешиваться… Мало ли у нее предметов для описания – картины природы, любовь!
Почему бы, например, не взять какой-нибудь исторический сюжет… вот хоть бы из царствования Бориса Годунова, что ли?.. тут поэтическое воображение очень может разыграться; а то чиновники, помещики – ну кому это интересно?
– Совершенно справедливо, – заметил благодетельный помещик с чувством.
– Золотом
