срывались стоны удовольствия. Ему нравилось это сочетание, впрочем, как и ей… да и далеко не только ей. Хотя, Данте мог играть с ними в любую игру, если ему самому этого хотелось.
В этот вечер он испытывал удовольствие иного рода, от ее эмоций. Ей больно, потому что она не сможет без его прикосновений, а ему на это плевать. Завтра, когда они встретятся в обычной обстановке, она опустит взгляд, покорно ожидая новой встречи, а он даже не заметит этого, потому что ему уже не интересно.
Оргии, извращения, наркота, бешеный секс все осточертело. Он пресытился до такой степени, что больше уже ничего не будоражило, каждая игра заканчивалась предсказуемо просто, каждая женщина в его постели была похожа на предыдущую. Все на одно лицо.
Годы, проведенные в Аргентине, изменили его. Именно там он превратился в неуправляемого, кровожадного ублюдка. Он упивался властью, возможностями, деньгами, шлюхами и кокаином. Соскочить оказалось не просто, но он и не собирался соскакивать. Быть безжалостным монстром гораздо лучше, чем валяться в канаве с ножом в спине или чувствовать, как плоть живьем пожирают черви под слоем земли, где тебя закопали более успешные конкуренты.
Для Данте давно перестали существовать моральные принципы. Плевать, кто встал на пути: друзья, враги, знакомые – всех в жернова и в порошок, если мешают ему лично. Его боялись до суеверной дрожи и липкого пота. Он прекрасно знал об этом и получал удовольствие сродни сексуальному удовлетворению. После смерти отца он возглавил бизнес, и уже через месяц никто не смел посмотреть ему в глаза, чтобы при этом не почувствовать тошнотворные спазмы ужаса или позывы к трусливому мочеиспусканию.
Еще несколько минут он смотрел на женщину, потом достал из-за пояса стилет и провел кончиком лезвия по ее шее. Спускаясь все ниже, царапая стоящий торчком сосок, слыша ее жалобный стон, полный мольбы о продолжении. Потом резко разрезал веревку.
– Трахни себя сама, – прошептал ей на ухо и вышел из номера.
Когда хлопнула дверь, он услышал сдавленные рыдания. Он знал, что она сделает так, как он сказал, будет размазывать слезы по лицу и ласкать себя дрожащими пальцами, думая о нем. Она будет делать это не только сегодня, а еще долгое время после того, как он забудет, как ее зовут. Кстати, а как ее и правда зовут?
Ступая по коридору, по направлению к лифту он достал сотовый и набрал чей-то номер.
– Ну что? Узнал? Значит, плохо ищешь. Я хочу знать о ней все. Как ты сказал? Сбрось мне ее номер.
Нажал на кнопку вызова лифта и вошел в кабинку, когда он спустился в холл отеля, сотовый пикнул эсэмсэкой. Данте вышел на улицу и направил пульт сигнализации на свой Bugatti Veyron, удерживая смартфон между ухом и плечом.
– Ола, ола, крошка, не ожидала, да? Так когда начнем играть в грязные игры? – усмехнулся, усаживаясь за руль и включая музыку, прикуривая сигарету, – для начала я приглашу тебя в «Домино».
Я
