Сухоруков Андрей Витальевич, – представился он Марише. – Присаживайтесь. Разговор у нас с вами будет долгий.
Мариша послушно присела на колченогий стул, продавленный многими страдальцами, которые сидели на нем до нее. Чем больше Мариша глядела на Сухорукова, зарывшегося в какие-то бумаги, тем сильней он ей не нравился.
– Ну так что? – наконец отвлекся от своих бумаг следователь. – Писать явку с повинной будем? Бумага у вас есть?
– Что? – подняла брови Мариша. – Вы меня ни с кем не путаете?
– Вовсе нет, – заверил ее следователь. – Вот же ваш паспорт.
И Мариша увидела, что перед ним на столе и в самом деле лежит ее паспорт. Интересно, откуда бы ему тут взяться? Должно быть, дивный красавчик Слава был вовсе не так прост. Упер у нее из сумочки паспорт и даже не сказал, что это он его взял. Вот и верь милиции. Да чем действия Славы отличались от действий какого-нибудь карманника? Слава действовал во имя справедливости? Да чушь все это! Какая ей, Марише, разница, лишилась она паспорта во имя справедливости или во имя чего другого. И Мариша почувствовала, что в ней вскипает злость.
– В чем мне признаваться? – спросила она у следователя. – Я ни в чем не виновата.
– А орудие преступления куда спрятала? – хитро прищурившись, спросил у нее следователь. – Где вы его взяли, можете не признаваться. Ресторанный повар уж хватился одного из своих любимых ножей. Но куда вы его спрятали?
У Мариши открылся рот. И пропала вся злость. Чего на дураков злиться? А разве этот Сухоруков не дурак, если думает, что это она убила Лиду?
– Я его вовсе не прятала, – наконец собравшись с силами, ответила она. – И Лиду не убивала.
– Вот, но тем не менее вы знали имя покойной! – обрадовался следователь. – И у нас есть свидетели, которые видели, как вы с ней разговаривали буквально за несколько минут до совершения убийства. И жертва при этом выглядела очень расстроенной. Плакала.
– Да, Лида плакала, – признала Мариша. – Но она была пьяна. И вообще она плакала не из-за меня. Вы бы тоже облились горючими слезами, если бы ваша любимая девушка вышла замуж за другого, а вас бы пригласила свидетелем на свадьбу.
Мариша сказала и сама поразилась эффекту. Сухоруков залился яркой краской, потом побледнел, а потом разозлился.
– Этот факт моей биографии к делу не относится! – взвизгнул он. – И если хотите знать, мы все равно остались с ней добрыми друзьями.
– Извините, я не хотела вас обидеть, – растерянно произнесла Мариша. – Я не знала, что у вас была такая же драма.
– Нет! Говорят вам, не было никакой драмы! Девушка была, а драмы не было. Не было!
– Ладно, ладно, – поспешно согласилась Мариша. – Не волнуйтесь так.
– Кто волнуется? – мечась по кабинету, словно угорелый, спросил у нее Сухоруков. – Я волнуюсь? С чего бы это мне волноваться? Это вам следует волноваться. Потому что вы подозреваетесь в совершении убийства вашей знакомой
