убирать места общего пользования, у Русланы всегда – мигрень или менструация. Она лежит и стонет. Все так прозрачно, что даже Машка Кривцова иронизирует по этому поводу. Наталья же как будто бы ничего не замечает.
В пятнадцатиметровой комнате у входа обитает Леша, которого все в квартире называют Браток. Леша – коренной и потомственный лиговский житель. Однажды в кухне, когда его после огромной порции картошки с тушенкой потянуло на философию, он сказал мне, сидя перед пустой тарелкой и глядя в крашеную зеленой краской стену невидящими глазами:
– А вот знаете, Анжелика Андреевна, я тут подумал: какая судьба-злодейка! Те, с кем я на улице вырос, те, кто меня мальком в рюмочной по головке гладил, когда меня папаша погулять водил, – где они? Кто в тюряге оказался, кто от водки сдох, кого пристрелили в недавнюю пору… А я – вот, живу… В чем же мне задача отмеряна?
Я, как могла, выразила сочувствие и искреннее восхищение глубиной Лешиных размышлений, которое он, кажется, принял за издевательство.
Лет Леше около тридцати. Более десяти лет назад жгучее желание уйти из многодетной семьи потомственных пропойц-пролетариев толкнуло его в объятия какой-то криминальной группировки, которых в те годы развелось видимо-невидимо. Обладая, как и все дети улицы, незаурядной способностью к мимикрии, он быстро приобрел вид заправского, какого-то даже слегка карикатурного братка (отсюда и кличка). Носил соответствующие цепи, пиджаки, прически и выражение лица. В «профессиональной» деятельности всегда был, как я понимаю, исполнителен и молчалив, казался тупым, но далеко не был им. Почти не пил, занимался бодибилдингом в подвальном тренажерном зале. Полученные деньги не пропивал и не прогуливал, как большинство низовых братков. Напротив, несколько раз, посоветовавшись с кем-то компетентным, удачно сыграл на банковских вкладах, инфляции, дефолте и т.д. Купил и обставил свою теперешнюю комнату, приобрел дорогую электронику и бытовую технику. Купил компьютер, на котором ежевечерне, с угрюмым постоянством давил и расстреливал каких-то в меру отвратительных монстров. Постоянных связей с женщинами избегал, так как не умел никому доверять, довольствовался случайными встречами. Ни с кем из «коллег» накоротке не сходился. Все эти годы Лешей двигала вполне лермонтовская «одна, но пламенная страсть» – вырваться из заплесневелого угара мира своего детства. Когда это, наконец, произошло (во всяком случае, с материальной стороны. О «духовной» стороне бытия в присутствии Братка никто никогда не упоминал, и потому он просто не подозревал о ее существовании) , он сумрачно огляделся по сторонам и, как и Мцыри, понял, что не знает, что делать дальше.
На этом месте его нерядовые усилия были вознаграждены судьбой или случаем, и Леше попросту повезло. Один из средних криминальных авторитетов, с годами легализовавшийся в почти законопослушного бизнесмена от торговли электроникой, случайно повстречал знакомого ему Братка в тренажерном
