она наклонилась и укусила себя за запястье. Ничего не произошло.
– Хорошо, – одобрила любительница серфов и печеных яблок. – К родам уж точно все утрясется… Отстроим, покрасим… Ты только сейчас смотри осторожней. И не волнуйся… Ты куда пошел?! – неожиданно женщина метнулась в сторону от тропы. Вельда успела заметить щуплую фигурку и услышать тоненький голосок: «Я пописать…». Колонна вместе с Вельдой двинулась дальше, женщина и ребенок отстали.
На ходу Вельда стиснула руками виски. Голова раскалывалась. Ноги заплетались и уже не чувствовали тропу. Где-то между ветвей выпутывался наружу выморочный осенний рассвет.
– Кларк! – шепотом позвала Вельда. – Кларк, ты меня слышишь? Ты всегда говорил, что я сильная. Так вот: ты был прав. И я рожу нашего ребенка, даже если мне придется рожать его в этих дурацких мышиных пещерах! И он будет жить! И у него обязательно будет эта самая креативность! И я разберусь с этими сумасшедшими, которые по ночам с младенцами ходят в походы с кострами и печеными яблоками. И если в этом хоть что-то есть, я буду работать вместе с ними, чтобы у нашего ребенка тоже были дети, и у их детей еще дети, а у тех детей… – пошатнувшись, Вельда споткнулась о выступающий корень и уже почти ахнулась навзничь, но в последний миг тренированное тело извернулось, сложилось пополам, выставило локоть…
Кто-то бережно поддерживал ее с двух сторон, и она почти висела, с благодарностью и стыдом ощущая тепло и силу дружеских рук.
– Беременной, Вельде плохо, – предавали кругом негромкие голоса. – Носилки надо…
– Ничего не надо, – Вельда встряхнула русыми непричесанными волосами, выпрямилась во весь свой немалый рост. – Спасибо. Мне уже лучше…
– Вельда! Что?! – откуда-то из бледной полутьмы протиснулся Анри, черный, всклокоченный, в черных брюках и свитере, похожий на кляксу на рыхлом мартовском снегу.
– Ага! Заметил! – на мгновение восторжествовала Вельда и тут же стало стыдно, неловко за свое несвоевременное торжество. – Ничего, Анри, все в порядке. Не беспокойтесь. Я никого не задержу.
– Хорошо! – Анри ушел, растаял слишком поспешно, вновь оживив обиду.
– Вы действительно можете сами идти? – микробиолог Квач, седоволосый, но еще очень видный мужчина.
– Да, спасибо. Если меня отпустят, я с удовольствием продемонстрирую свои возможности.
– Хорошо, – Квач улыбнулся с явным облегчением. – Если вы шутите, значит, все и в самом деле в порядке. Но не торопитесь. Сами выбирайте темп. Если что, мы подстроимся. Или в самом деле организуем носилки.
Пещера и вправду оказалась очень большой и носила явные следы недавнего пребывания в ней людей. У стен лежали поролоновые тюфяки, в нише стоял большой котел, рядом стопка мисок. Справа от входа сложены дрова.
Вельде предоставили самый сухой тюфяк в непосредственной близости от костра. Стараясь не привлекать ничьего внимания и почему-то мучаясь мыслью о печеном яблоке
