после секундной заминки ответила я. – Я бы хотела создавать амулеты и обереги. Знать защитные плетения… и…
– Я поняла тебя, моя дорогая, – еще больше заулыбалась женщина. – И вижу, как блестят твои глаза.
Еще бы! Да при одной мысли о том, что я смогу пользоваться своим даром, глаза у меня должны не просто блестеть, а полыхать, как самое яркое пламя костра.
– Что ж, я была рада поговорить с тобой, – поднялась леди, – но сейчас мне пора в кабинет, Макс зовет. – Женщина указала на запястье, которое обхватывал брачный браслет.
Само изделие было золотым, но в середине шла витиеватая полоса серебра, и сейчас она алела.
– Он может гореть разными цветами, – перехватив мой взгляд, пояснила леди Хелена, – и у каждого – свое значение.
– У моих родителей нет таких браслетов, – сказала я. – Точнее, они их не носят.
– Нет, милая, у них действительно их нет, – вмиг нахмурилась мама Леона. – Твои родители заключили брак по чужому обряду.
– Как такое возможно?
– Потом, моя дорогая, – уже у дверей ответила женщина. – Мне нужно поспешить, кажется, муж в праведном гневе. – И, подмигнув мне на прощанье, она ушла.
А я осталась переваривать свалившуюся на меня информацию.
А не из-за того ли, что мои родители предпочли чужой венчальный обряд, их и заклеймили печатью? Но тогда почему оставили поместье и разрешили жить на территории королевства? Нет, причина в другом.
Какой обряд венчания они провели? Я слышала только о тех, что проводились в храме Сияющей Богини Любви и Жизни.
Но поразмыслить над семейными загадками не получилось. Кто-то со всего маху ударил в мою дверь и сразу же распахнул ее.
Ко мне ворвалась мать Фисенты.
– Ты… – задыхаясь то ли от бега, то ли от ярости, начала она, но я оборвала ее.
– Леди Эзель, прежде чем что-либо сказать, подумайте дважды. Я все запомню и, став леди Говер, отплачу вам сполна.
Конечно, я лукавила, говоря о скорой свадьбе, однако этой женщине незачем было знать о моих планах. И пусть зловредность и мстительность мне не присущи, но забывать нанесенные оскорбления я не намерена.
– Летать нравится всем, девочка, – давясь злобой, изрекла леди Эзель, – да только падать будет больно. А ты в любом случае упадешь, или я лично спущу тебя с небес на землю. – И, больше не говоря ни слова, она покинула мои покои.
У меня мгновенно зачесалась спина. Вообще, эта печать вела себя странно. Насколько я знала, ни у Беллы, ни у отца с матерью проблем с ней не возникало. И хотя у нас в семье было не принято обсуждать печать, мы с Беллой иногда разговаривали о ней. У сестры печать никогда не чесалась, не зудела и не наливалась огнем.
Я села в кресло и потерлась об его спинку. Сразу стало легче. Как восхитительно, когда зуд прекращается! Теперь можно доесть пирожные. Кулинарные шедевры не должны пропадать зря.
