Хорошо, что ты пришел. Вот скажи, ты лучше меня в компьютерах сечешь, может ли электронное письмо прийти через сорок пять дней после того, как его кто-то отправил? Может оно так застрять по виртуальной дороге?
– В чем дело, что-то случилось? Твой вид мне совсем не нравится. Что тебя так напугало?
– Да не то чтобы напугало, но как-то не по себе… Я получила письмо от Али. От Левитиной.
– И что такого? Подожди… Но она же… Мы же вчера ходили к ней домой. На поминки.
– Вот именно. Сорок дней. И вот вдруг пришло письмо от нее. Я тебя и спрашиваю, может письмо по электронке идти больше сорока дней?
– Да кто его знает… Компьютеры – вещь капризная. И Интернет тоже. Всякое бывает. Но точно сказать не могу. Я ведь на уровне простого пользователя, как и ты. Это нужно у ребят-компьютерщиков спрашивать или у нашего сисадмина Данияра. А что за письмо, покажи…
– Привет, ГУ! Хорошая заметка, молодец! Присылай еще. А на пресс-конференцию в МИД ты зря не пошла. Было не скучно. В выходные не звони, отбываю на дачу. Если будет желание, подъезжай. Есть что рассказать. АЛ, – вслух прочитал Антон. – Так, давай разбираться. Что за ГУ?
– Потом объясню, неважно. Ты посмотри на дату, когда письмо отправлено. Видишь – пятое июля? Это последний день работы Али. Прямо в кабинете она потеряла сознание, «скорая» приехала очень быстро, но до больницы ее живой довезти не успели…
– Значит, это ее последнее письмо тебе? Видимо, все же случился какой-то сбой, и оно пришло только сегодня.
– Тут есть странная фраза… Вот, про пресс-конференцию в МИДе. Она ведь была сегодня! Ты понимаешь?
– Да брось, вспомни, может, просто совпало, и пятого июля тоже была прессуха в МИДе, а ты не пошла?
– Нет, я точно помню, в тот день вообще никаких пресс-конференций не было, нигде. Да ты сам вспомни, мы тогда весь день от жары и безделья маялись, не знали, где хотя бы пару новостишек приличных найти, ничего интересного в городе не происходило, словно все ньюсмейкеры на каникулы разбежались. Динара тут у нас торчала, Данилыч заглядывал, разгон устроил. А, еще Димка Крутов из «Патриота» заскакивал, какие-то документы в архиве искал. Ты ведь даже ходил ему помогать, кажется. А потом я потихоньку с работы смылась, чтобы пораньше уехать в горный лагерь на выходные. Вспомнил?
– Ты уверена? Ну, не знаю… Нужно подумать. Ерунда какая-то. Слушай, АЛ – понятно, это Альбина Левитина. А что такое ГУ?
– Ну-у, это… В общем, Аля иногда меня в шутку называла гадким утенком, ГУ сокращенно…
– Ух, ты! У тебя кличка, что ли, такая? Вот не знал. И кто же назвал тебя таким ласковым и нежным именем? – Антон захихикал.
– Что ты хихикаешь, как девчонка? Несолидно, Антон… как там тебя? Любомирович? Боже мой! Глубоко! Антон Любомирович Селивоник – красиво. Это тебе, конечно, не какой-то там гадкий утенок.
– Так, ладно, заболтались мы с тобой. Обед уже, между прочим, Марина всего лишь Сергеевна. В общем, кончай
