бойня.
Победа в этой битве для всех кто пришел сюда, имела принципиальное значение. Это была не битва, а доказательство своей военной полноценности и превосходства над равным врагом, дело чести. Еще одной из особенностей артэонов данных им Духами была дарованная каждому из них возможность самоотключения, как средство спасения от ненужной боли. Заложенный в каждого артэона механизм самоотключения или самоликвидации приводился в действие нововведенной функцией мозга. Артэон по желанию мог щелкнуть внутри себя невидимый тумблер, и моментально покинуть этот мир. Военные уставы артэонских армий предписывали: «В случае получения физического повреждения при условии невозможности его устранения в полевых условиях, в непосредственное время проведения боевых действий, такому солдату присвоить статус выведенного из строя. Выведенному из строя рекомендуется: с целью устранения неудобств для своих сослуживцев связанных с необходимостью своей транспортировки в безопасное место, что может повлечь их гибель, получение аналогичного неустранимого физического повреждения или невозможность достижения целей боевой операции, выведенному из строя рекомендуется самоликвидироваться». Ввиду особой важности данной битвы для обеих сторон, раненные или выведенные из строя согласно военным уставам, чтобы не причинять неудобств своим сражающимся боевым братьям самоотключались во имя победы, падали на землю бездыханными трупами. Поэтому традиционных наполняющих поле битвы криков умирающих и раненных слышно не было.
Где-то среди дыма клубами исходившего с поля битвы, в армидейском золотистом бронекостюме, засыпанный пеплом, в полубессознательном состоянии Вэйнон, бездвижно лежал на спине. Он прибывал где-то на грани между сном и реальностью. То погружался в вышедшие из-под контроля мысли, то на несколько вдохов приходил в себя, ощущал свое тело, видел облака, проплывающие в небесной выси. Эти скачки не давали ему постностью отключиться, за счет чего он впервые за долгое время, можно сказать, видел сны, что казалось невозможным. Впервые за долгое время, погрузившись в глубины себя, он видел наиболее яркие обрывки воспоминаний из своей наполненной насилием жизни. Будто уставшее ждать его сознание разом пыталось напомнить ему о моментах прошлого, о которых он забыл. Мысленно проходя через пережитое, наяву он в основном бесконечно щурился и постанывал от боли, которой было много в его жизни. Вновь переживая ужасы военного прошлого: обучение основам военного ремесла невыносимым адом обрушившиеся на него в пятнадцать лет, разрозненный войнами дикий юг со всеми его прелестями, лишь на секунды он погрузился в эйфорию. Кошмары отступили, и он увидел образ девушки, она прекрасна и очень ему дорога, но он не может четко разглядеть ее. Образ этой красавицы является ему нечетким и размытым, будто пришедшим из снов. Лишь ее голос звучит отчетливо. Вдруг все видения замолкают, и в тишине его начинает
