Скорее, она вызывала у него досаду. Никогда еще его не влекло к женщине, с которой у него не было ничего общего. Которой он решительно не нравился. Стоило им оказаться в одной комнате, как они почти сразу же начинали спорить, и все равно он ее хотел. Как такое возможно?
Грейси тяжко вздохнула, словно признавая поражение.
– Да, я спровоцировала. И я прошу прощения.
Джеймс был поражен. Он не ослышался? Он видел краем глаза, что обе пары наблюдают за ним с напряженным вниманием. Он пожал плечами.
– Да, возможно, я немного погорячился.
– Я тебя подтолкнула. – На губах Грейси мелькнула улыбка. Она наклонила голову в сторону парочек. – Может, ради наших влюбленных голубков мы заключим перемирие?
Джеймс весь день именно к этому и стремился, и сейчас он не мог понять, почему не был этому рад. Он кивнул.
– Да, я не против.
Их взгляды встретились, казалось, между ними проскочила искра, но в следующее мгновение Грейси резко отвела глаза и подняла меню.
– Значит, дело улажено. Что здесь стоит заказать?
Как водится, все заговорили одновременно. Джеймс тоже стал читать лежащее перед ним меню, но толком ни в меню не вчитывался, ни к разговору не прислушивался. Его собственное желание заключить перемирие действовало на него как колючка в боку. Он достиг того, чего стремился достичь еще сегодня утром, но его не устраивала цена.
А вот она, правда! Ему отчасти нравилось, что Грейси его провоцировала, потому что в глубине души он хотел верить, что это неспроста. Когда он отстал от остальных и задержался, чтобы поговорить с Линдси, он сделал это вовсе не для того, чтобы узнать ее последние новости. Ему хотелось проверить, будет ли Грейси ревновать. Линдси – красивая женщина, и Джеймс не мог отрицать, что он хотел, чтобы Грейси увидела, что он не такой уж сухарь, как она думала. Что хотя, по ее представлениям, он проводил вечера, сидя у себя в подвале и играя в «Варкрафт», в действительности он не хуже любого другого мужчины умеет уложить красивую женщину в постель.
Но, как и в случае всех других его планов, касающихся Грейси, результат оказался не таким, как он рассчитывал. Грейси вроде бы заинтересовалась его отношениями с Линдси, и ее колкость по поводу имени Линдси, как ему показалось, весьма смахивала на ревность. Однако теперь она пожелала отбросить враждебность. Он целый день пытался быть с Грейси любезным, и вот теперь, познакомившись с Линдси, она надумала заключить перемирие. Джеймс ломал голову, что бы это значило. И почему ее так трудно расшифровать? С другими женщинами у Джеймса таких проблем не было. Сказать по справедливости, другую женщину он бы попросил объяснить ситуацию и ожидал бы от нее честного ответа. Но когда дело касалось этой несносной Грейси, такой вариант отпадал. С ней любой разговор, на сколь угодно простую тему, превращался в яростную схватку. Следовательно, раз прямой разговор исключался, ему оставалось только применить принцип бритвы Оккама и сделать самое логичное заключение из
