style="font-size:15px;"> – О, это ещё ни о чем не говорит, – покачал головой младший, – можно потерять интерес и после первого раза.
Вероника не дотянулась лицом переглянуться с задним пассажиром, а Тимур не смог отвлечься от дороги во время поворота на большом перекрестке, но всех пронзила одна и та же идея: «Мы всё ещё говорим о занятиях? И если да, то занятиях чем?». Так как между доцентом и её аудиторией достаточно трудно незаметно завести беседу о сексуальной составляющей жизни, да так, чтобы это не было навязчивым, то Тимур решил не упускать момента и не соскользнуть с тонкой дорожки, пока на неё встали ноги.
– После первого раза интерес только просыпается, поверь мне, – менторски поднял палец вверх рулевой, хотя слова совершенно не соответствовали его поведению в жизни. На гастролях он мог пропустить за ночь через свою постель нескольких девиц, а потом даже не вспомнить, как они выглядели. Софистика Тимура, как ей и положено, была пустой и ничего под собой не имеющей, кроме желания добиться с её помощью определенных целей.
– Тебе? Тебе поверю, святой человек, – усмехнулся Костя.
– Что ж сразу святой? Никто не безгрешен, – он жалел, что позволил поехать третьему, не найдя никаких отговорок.
Не вовлекаясь в диспут, Вероника полезла за плеером, желая сделать это не привлекая к себе внимания, но Тимур заметил и тут же переключился с коллеги на более стоящий экземпляр.
– Включить музыку? Что вы любите слушать?
– Моцарт, сороковая соль минор? – предположил Костя, заретушировав насмешку в глубине имени великого композитора, нумерации его симфонии и обозначении тональности.
– Попса, как и соль минор двадцать пятая, – не на ту напал парень, – удивительно слышать от так глубоко вкапывающегося в материал студента такое поверхностное предположение о творчестве Вольфганга Амадея. Вы слушали другие его вещи?
– Разумеется, – вспыхнул Костя, не предполагая, что научный сухарь может что-то понимать в музыке. Ему захотелось заявить о своих успехах и знаниях в этой области, но поборов себя, он сдержался. – И если на то пошло, то я люблю более позднюю классику.
– Ну, а я отвечу на вопрос, – Вероника вернулась к Тимуру, предоставив «галёрку» и дальше самой себе, – я слушаю не музыку. Сейчас намеревалась Спенсера.
– Вот как? – понятия не имея, кто такой этот Спенсер, убрал палец от магнитолы водитель, – так, вы против попсы?
– Не против, но я в ней не разбираюсь. Музыка стала однотипной, искусственной и из-за студийных обработок слишком стерильной, что для меня равно мертвости звука. Я люблю живое исполнение, лучше оркестровое. Оно не ударяет басами по мозгам, разрушая их работоспособность. Вы ведь, наверняка, знаете историю музыки и современных направлений, не так ли? – уточнила женщина, не собираясь скрывать, что в курсе рода деятельности друзей. Редкий артист не имеет за плечами хотя бы музыкальной школы.
