«голубых касок» стала последней каплей.
– Кто нам всуропил такое дело? Ты чё удумал?
– Я должен провести расследование и…
– Чё за расследование?
Эрван принялся было объяснять, но Понтуазо тут же оборвал его:
– У тя письменный приказ есть от твоих? Чё-нить официальное?
– Нет. Я веду собственное расследование.
Канадец расхаживал перед его носом. Его кабинет с выкрашенными бетонными стенами так и сиял. Кондиционер, великолепная меблировка, кофемашина… ООН умела устроиться.
– И думать забудь, друган. В той зоне неспокойно.
Ему было не больше сорока, и он наверняка следовал приказам старших офицеров, находящихся там, где было действительно жарко, например в районе Киву. Но где бы в Конго они ни находились, силы ООН подвергались нападкам и критике. Не далее как этим утром на «Радио Окапи» один конголезский депутат обвинял MONUSCO в том, что они просто туристы…
Понтуазо в очередной раз пустился в описание ситуации в Катанге, конфликтов, которые, по его словам, постоянно тлели в северной зоне, вооруженных группировок, которые уже не поддавались подсчету, и беженцев, которых некуда девать…
Эрван понимал едва ли одно слово из пяти, но не осмеливался попросить офицера перейти на английский – тот был родом из страны, где говорили «быстрый ресторан» вместо «фастфуд» и «отдыхательная машина» вместо «дачный прицеп».
Он довольствовался тем, что пытался уследить за выражением лица своего собеседника. У Понтуазо был ребяческий вид, приплюснутый нос и светлые глаза, похожие на два матовых стеклянных шарика. Его блондинистые кудри выбивались из-под берета, словно накладные.
– Усекай это! – воскликнул он, указывая на карту на стене.
Потом схватил линейку и, стоя навытяжку в своей форменной куртке, начал обстоятельно описывать различные зоны конфликта, развернувшегося вокруг Анкоро. По ходу дела он прошелся и по соседним странам, которые извлекали выгоду из контрабанды руды: Руанда, Уганда, Бурунди… Затем настал черед международных группировок, торговцев оружием, сомнительных бизнесменов – всех тех, кто кормился колтаном, танталом, касситеритом, золотом и алмазами – и, конечно же, войной.
– Пять миллионов убитых, чё-нить соображаешь?
Без всякого перехода он обрушил свой гнев на неправительственные организации, которые играли на руку всем этим махинаторам, косвенно помогая милиции, потом потоптал правительства, которые послали в это дерьмовое болото их, бедных парней из MONUSCO, да еще запретив во что бы то ни было вмешиваться.
– Могу сказать, чё дальше будет: война закончится, только когда все сдохнут! Блин! И точка.
Эрван поднялся, не пытаясь вступить в спор. Уже около пяти часов, скоро стемнеет, а он не продвинулся ни на пядь. Поблагодарил майора и двинулся к двери, но тот заступил ему дорогу:
– Ты сын Грегуара
