– Мадонны Литта кисти гениального Леонардо да Винчи. Когда царская семья приобрела ее для музея у миланского герцога, картина была в очень плохом состоянии, так что столяр-умелец совершил великое дело.
Дмитрий Алексеевич решил, что в данном случае доска будет уместнее холста. Он посмотрел в мастерских Эрмитажа и не нашел ничего подходящего. Тогда его осенило – можно найти подходящую доску от старинной мебели. Потому что итальянские художники Возрождения писали на тополевых, пихтовых, буковых досках. Леонардо работал с грушевыми и кипарисовыми досками. Но чаще всего использовался орех. А мебель из ореха тоже весьма распространена, так что сложность заключается лишь в том, чтобы найти подходящую по размеру доску и уговорить антиквара продать ее отдельно.
Старыгин прилично разбирался в антиквариате, знал ассортимент магазинов. Он не пойдет в шикарные салоны в центре города – там мебель выставлена парадно, для богатых людей, а не для истинных знатоков. Ему в данный момент нужно другое.
Дмитрий Алексеевич сердечно попрощался с котом и отправился, сам того не ведая, навстречу очередным увлекательным приключениям.
– Вы все знаете, – Пауцкий пожевал губами, пристально глядя на Андрея Ивановича. – Если что, звоните мне и Михаилу, телефоны в блокноте на столе. В антикварных креслах не сидеть, курить нельзя ни в коем случае, и умоляю вас – не пейте чай из мейсенского фарфора! Я ведь специально принес вам хорошую большую кружку!
– Да больно надо мне из вашего фарфора чаи распивать! – проворчал Андрей Иванович. – Что я – фарфора не видал?
– Тем не менее вчера я нашел в чашке из «охотничьего» сервиза остатки заварки! А самое главное – в магазине пахло табаком! Вы же знаете, что здесь есть очень дорогие экземпляры, в случае пожара вы за всю жизнь не расплатитесь!
– Знаю, знаю! – Андрей Иванович проводил хозяина до двери и запер замок. Он работал в магазине «Старина» уже третий год, с тех пор как его списали с большого противолодочного корабля, и каждый вечер между ними происходил точно такой же разговор.
Закрыв дверь, он возвратился в зал, уселся в глубокое кресло с резными подлокотниками и обитой выгоревшим золоченым шелком спинкой, налил чай из яркого китайского термоса в прелестную бело-голубую мейсенскую чашку и поставил на старинный простуженный граммофон пластинку с изображением внимательно слушающей хозяйский голос собаки.
– Тебе небось хозяин тоже выволочки устраивал! – проговорил отставник, щелкнув по картинке желтоватым от никотина ногтем.
«Татьяна, помнишь дни золотые!..» – донесся из граммофонной трубы потрескивающий довоенный голос. Андрей Иванович закурил и начал фальшиво подпевать Петру Лещенко.
Ему нравилась эта работа.
Сначала, когда его отправили в отставку, Андрей Иванович очень комплексовал. Только вчера он был морским офицером, носил отлично подогнанную форму,
