а потом, когда первые мелкие снежинки возвестили о приближении рождества, они стали ходить еще дальше по Кингс-роуд, а раз даже по Бромтон-роуд и Слоан-стрит, где магазины полны елочных украшений и разных занимательных вещей. Из остатков своего капитала в сто фунтов мистер Льюишем тайком истратил двадцать три шиллинга. Он купил Этель золотое с жемчужинками колечко и при обстоятельствах, крайне торжественных, вручил его ей. А она сказала: «Мы ведем себя глупо, что с нами будет?»
Сохранилось немало фотографий кузины Изабеллы.
Девушка в строгом платье, с прической «под художественность», – в ней просматривается какая-то тревога. Та же тревога и в глазах Берти. Настоящие мучения ему доставлял костюм, который следовало поддерживать в каком-то порядке. А прекрасные девушки и женщины не оборачиваются на тощих субъектов в обтрепанных одеждах; понимание этого было нестерпимо. Неудивительно, что всю свою страсть Уэллс обрушил на Изабеллу.
Конечно, это был верный выбор.
Изабелла сама стремилась вырваться из бедности.
Они с Берти прекрасно понимали друг друга, они во всем были союзниками в достижении поставленной цели, все остальное (пока) не имело значения. Стоило тете Белле упустить молодых из виду, как они начинали целоваться. А по воскресеньям надевали самое лучшее и шли на прогулку не куда-нибудь, а в Риджент-парк; иногда заходили в церковь или в картинную галерею. Эти прогулки приносили им удовольствие, но нередко приводили к ссорам, потому что так или иначе выявлялось их интеллектуальное неравенство: молодой человек, уже коснувшийся многих тайн истинного знания, и юная девушка, о многом понятия не имевшая.
Уравнивал всё инстинкт – вечная ловушка молодых.
Конечно, кузина Изабелла старалась понять своего друга, но многие его слова и рассказы принимала просто за «умничанье». Многое было ей непонятно. Ей не нравились нападки Берти на королеву, ей не нравились нападки Берти на Церковь. Чувствуя внутреннюю природную тягу Изабеллы к красоте, Уэллс пытался заставить Изабеллу читать Джона Рёскина, но как читать тексты, половина слов в которых ей непонятна? «Я и сам, – вспоминал Уэллс, – к тому времени находился еще в процессе становления, и мне непросто было объяснить Изабелле мои мысли и убедить ее. «Не все так думают», – говорила моя кузина. «Но это еще не значит, что следует вообще отказаться мыслить», – огрызался я. Ну почему, почему я постоянно заводил речь о чем-то ей недоступном и отвлеченном? Ведь во всех других отношениях я в своем потертом нелепом цилиндре был существом вполне понятливым и покладистым. И почему, почему я так настаивал, чтобы мы поскорее занялись любовью, отлично понимая всю нашу неготовность к женитьбе?»
12
В 1887 году Уэллс несколько месяцев преподавал в Академии Холта (Рексхем, Северный Уэльс). Серые дома… Рутина… Здесь Уэллс чувствовал себя неудачником. Ничуть не более способные приятели добились каких-то успехов,
