style="font-size:15px;"> Эйхгорн с раннего детства страдал легкой формой арифмомании. Он чувствовал буквально физическую потребность все подсчитывать, измерять и систематизировать. Мозг постоянно требовал новой информации, желал что-нибудь обрабатывать, решать и вычислять. Ребусы, шарады, головоломки занимали его ненадолго – Эйхгорн щелкал их, как орешки. Беря в руки судоку, он просто писал числа одно за другим, словно перед глазами стоял готовый ответ.
Еще в шесть лет маленький Исидор вычислил площадь всех комнат в квартире – и в том возрасте это было чертовски нелегко. Чтобы справиться со шкафами, пришлось пойти на немалые ухищрения.
Он закончил работу только через несколько дней, после чего пошел похвастаться к отцу. Папа посмотрел на листок, похвалил сына, а потом нахмурился и достал из большой коробки на серванте какие-то бумаги. Перепроверив расчеты сынишки, он издал сдавленное хмыканье, надел пальто и ушел скандалить в домоуправление.
Арифмомания Эйхгорна не требовала медикаментозного лечения. Прилагая волевые усилия, он вполне мог ее подавлять. Другое дело, что обычно он этого не делал, поскольку не видел ничего плохого в умственных упражнениях.
– Я поймал стерлядь, – заявил Эйхгорн, подходя к палаткам. – Татьяна, одолжи безмен, у тебя есть, я помню… так, а где все?..
Ответом ему было молчание. В лагере стояли только пустые палатки.
Глава 2
Эйхгорн обыскал лагерь со всей дотошностью. Не пропустил ни единой палатки, заглянул под каждый кустик, и даже на всякий случай перетряс рюкзаки.
Нигде не было ни души.
Несчастная стерлядь сразу отошла на задний план. Эйхгорн положил ее в котелок с недочищенной картошкой и принялся напряженно размышлять.
Первым делом он, естественно, попытался позвонить Извольскому или Гриневой, но смартфон грустно моргал красным крестиком. Связи не было.
Оно и понятно – такая глушь. Не так уж много найдется на планете более удаленных от цивилизации уголков. Полярные зоны разве что.
– Алексей!.. – окликнул Эйхгорн, приложив ладони ко рту. – Татьяна!.. Виталик!.. Ау, кто-нибудь!..
Прямая связь тоже результатов не дала. Если Эйхгорна кто и услышал, дать о себе знать он не соизволил.
Он крикнул еще несколько раз, но голос быстро затух среди деревьев. Лиственницы окружали лагерь сплошной стеной, и эхо в них мгновенно гасло.
Другой человек на месте Эйхгорна как минимум бы занервничал. Возможно, даже запаниковал. Но Исидор Яковлевич Эйхгорн был не из тех, кто паникует. Хладнокровный и рассудительный, любую экстренную ситуацию он воспринимал просто как задачу, требующую решения.
И сейчас он принялся ее решать.
Крови на траве нет. Не заметно и следов борьбы. Ничего не сломано, не порвано и не перевернуто. Значит, люди из лагеря ушли добровольно. По собственной инициативе или из-за некоего неизвестного фактора, но добровольно.
А судя по нетронутым вещам, уходили
