сына и дочь, они теперь уже свои семьи имеют… Но сколько у меня таких обездоленных сейчас, этих детей, выброшенных судьбой на улицу… Потому что или родители должны добывать корм с утра до вечера, работая и оставляя их одних, или же пьют и занимаются преступлениями, и они опять оказываются выброшенными на улицу. И вот, я все это подбираю и превращаю в нормальных бойцов, патриотов, граждан своего Отечества и делаю то, что должно делать государство».
Ну а в середине 80-х Васильев любил ссылаться на Ленина. Обычно цитата из трудов Ильича становилась отправной точкой, основой, на которую нанизывались высказывания, к упомянутой цитате имевшие не всегда прямое отношение. В своих речах Васильев сам себя именовал «беспартийный большевик-ленинец». Это тоже стало некой загадкой для людей – как фашист Васильев называет себя беспартийным большевиком? Но тут все просто, красная ширма лишь камуфлировала деятельность Васильева и его организации до того момента, когда отпала необходимость. Курс, взятый Горбачевым на перестройку, был встречен с оптимизмом, так как «Память» являлась непримиримым и последовательным врагом советской власти.
В 1988 году произошел такой интересный эпизод – вызов Васильева в КГБ в связи со слухами (распространившимися накануне 1000-летия крещения Руси, подхваченными и прессой, публиковавшей интервью с различными чинами из МВД, заявлявшими, что органы «сделают все от них зависящее…») о предстоящих еврейских погромах. 28 мая на черной «Волге» Васильева отвезли на Кузнецкий Мост. «Там, – рассказывал он, – начинают расспрашивать: «Как вы себя чувствуете?» Я говорю: «Я что, в поликлинику попал?» Они смеются. Начинают дифирамбы петь: «Вот, вы такой-сякой, делаете такое полезное дело, мы вас так уважаем». Потом вдруг дают какую-то бумагу: «Подпишите протокольчик». А в бумаге написано: «Вы предупреждаетесь о том, что занимаетесь антиобщественной деятельностью», а ниже все строчки пустые. Я говорю: «Вы ничего не перепутали? Сейчас ведь не 37-й год? И вообще я должен вас предупредить, что если я не выйду отсюда через час, то через пару часов здесь на улице будут стоять полторы тысячи человек».
К слову сказать, во всех своих интервью Дмитрий Васильев всячески открещивается от обвинений в антисемитизме. В антисемитизме, считает Васильев, «обвинять надо и самого Маркса и Ленина». При всем этом Васильев считает себя «крутым антисионистом», а социализм и коммунизм – «сектантством иудаизма». «Я не выступаю против еврейской культуры, всего народа. Я против тех, кто губит Россию, – говорил он. – Сюда я причисляю и сволочей русских, которые предали и продали Родину. Они должны в первую очередь получить по морде. Недаром говорят: бей своих, чтобы чужие боялись». Главный же враг, по мнению Дмитрия Дмитриевича, это интернационализм, «являющийся прибежищем политических шлюх».
Тогда же к Васильеву (и это фиксировалось на видеопленку) приходили старые и молодые евреи, желавшие принести себя первыми в жертву во имя еврейского народа. Дмитрий Дмитриевич наставлял их: «Ребята, неужели вам в двадцатом веке не стыдно в такой
