от водки, – настроение Сереги приобретало все более философские мотивы. – Ну вот, если разобраться, так ведь это она вместе с тещей меня на стакан посадили. Выпей, зятек, ты у меня хороший. А моя, я сколько раз ей говорил, давай вместе, я из запоя выйду, ты только гостей не приглашай, ну месяц, или два, а там я бы выправился. Так нет, сука, заявила, что из-за меня, пьяницы, она свой образ жизни менять не собирается. Вот оно и пошло-поехало. Она с бодуна не болеет, здоровая стерва, а мне с утра хреново. Ну, там, пивка или еще чего, а, как говорится, сто грамм не стоп-кран, дернешь – не остановишься. Понятно, что к вечеру нажрешься, да еще и эта халда постоянно орет своим противным голосом. Хотя, если разобраться, то моя-то тоже уже на стакане, бабы они быстрее мужиков спиваются. Только она этого не понимает. Для нее я главный корень зла и беспробудного пьянства. Запои, конечно, частенько стали случаться. Ну, ладно, загрузил я тебя, давай лучше выпьем. Что делать собираешься?
От такого резкого перехода Кусков не сразу понял, о чем это его спрашивают.
– Черт его знает. Пенсия пока идет, правда, небольшая, но жить можно.
Серега посмотрел в окно и предложил:
– Может, тебе бабу завести? Они хоть и стервы, но и польза от них тоже есть: там пожрать-постирать могут и вообще… секс.
– Чего молотишь, кому сегодня инвалид нужен? Да и вообще, кому мы, живые уроды, кроме матерей, нужны. Они, как привыкли с детства сопли да дерьмо за детьми убирать, так всю жизнь и убирают, пока не споткнутся о край могилы. Я вообще жалею, что не погиб, мать бы десять лет назад отревелась, нынче в гроб спокойней бы легла…
Сказал это Кусков зло, поэтому Серега насколько это было возможно с уже затуманенным сознанием, попытался успокоить товарища:
– Не боись, если чего надо, я тебе помогу, буду заходить, проведывать. Что ты здесь один будешь киснуть. А я тебя с корешками познакомлю, ну там, когда бутылочку раскатаем, когда просто потрендим. Не боись, я тебя не оставлю, ты мой корефан! Давай за настоящую мужскую дружбу.
Еще выпили. Серега, накидавшись на старые дрожжи, уже сильно окосел и Кусков это понял по заплетающейся речи друга.
– Заходи, Серега. Всегда рад.
Но Серега вместо того, чтобы откланяться, просто стек на пол. Кусков ощупью обнаружил обмякшее тело школьного товарища, достал еще одну бутылку водки, выпил из горлышка и вновь затянул песню про комбата. Раздался стук по батарее.
2
Прошла неделя со дня похорон матери. Кусков даже пробовал приспособиться к одинокой жизни. Он, по сути, пытался вновь изучить квартиру. Если раньше ему все подавала мать, то теперь необходимое ему приходилось искать самостоятельно. А слепому это было нелегко. Если что-то падало на пол, то найти это, сидя в инвалидном кресле, было практически невозможно. Именно поэтому квартира скоро превратилась в форменный бардак. Опять же он порой забывал, что и куда ставил. Так однажды он почти час искал
