В нос шибануло копченой и свежей рыбой. Что ее продают в рыбачьем поселке, понятно: но, с другой стороны, кто ее здесь покупает?
– Чего надо? – осведомился из темноты бабий голос.
– Здравствуйте, – сказал Олег.
– Я спрашиваю, чего надо?
В полумраке образовался ее силуэт в форме обтекаемого квадрата. Ничего, один раз пережить можно.
– Хлеб, – терпеливо начал он, – сметану, сыр… какой-нибудь зелени, укропа, например…
– Ишь чего.
– Что? – не понял Олег.
– Укропа ему, – расхохоталась бабища, и ей завторили еще как минимум три-четыре разнотембровых смеха; а ведь сразу показалось, что я в лавке один. Ну допустим, укропа у них нет и не бывает, возможно, такой заказ по местным меркам и смешон, но уж хлеба-то мне продадут?!
Глаза привыкали к темноте постепенно, медленнее, чем хотелось бы. Какие-то бутылки и банки на полках. Рыбные ожерелья вдоль стен, как елочные гирлянды. В раскрытых ящиках рядами справа и слева от прилавка бугрилось невыясненное содержимое. Олег опустил кончики пальцев в ближайший ящик: вроде бы крупа… или мелкая фасоль?
– Руки! – рявкнула продавщица.
– Я не воровать пришел, – огрызнулся Олег. – Я хочу купить у вас… хлеба, если можно.
– Им все можно, – бросил кто-то за спиной.
– Точно-точно, – согласился другой голос. – Понаехали.
– Скупают нашу землю.
– На машинах гоняют.
– Дурью маются.
– Психи.
Он по-прежнему не различал лиц, только фигуры, безликие, серые. Голоса переговаривались лениво, в них даже не было настоящей агрессии, так, тупое и почти безадресное недовольство. Из которого, между прочим, при желании можно вылепить все, что угодно, – но при чем тут я? И почему во множественном числе? Разве я здесь не один такой… псих?
Правильнее всего было бы развернуться и уйти. Прожить до послезавтра без сметаны и хлеба: в конце концов, там еще полный холодильник разнообразной кулинарии. Но какого черта?!..
Он шагнул вперед, вплотную к прилавку. Разглядел белую наколку и золотые серьги по обе стороны от квадратных складчатых щек. Пошире расставил руки и, нависнув, произнес на низких, беспощадных частотах:
– Буханку хлеба. Одну. Немедленно.
– Лотта, – дополнил негромкой просьбой еще один голос. До того не звучавший. Из-за спины.
Олег обернулся:
– Йона?
– Не принимайте близко к сердцу, – сказал Йона. – У Лотты в прошлом году утонул сын. А муж – давно уже, лет десять назад…
– Ничего, – откликнулся Олег. – Спасибо.
Буханка хлеба не помещалась в пальцах, нести ее было неудобно. Разбалован супермаркетовскими пакетами, усмехнулся Олег. Попробовал пристроить под мышкой, пачкая куртку в мелкой муке. Так еще хуже.
Йона
