уже позже, когда ремонт был окончен, заметил, что рабочие не тронули соломенный домик под потолком. То есть, наверное, снимали, переклеивая обои, но бережно вернули на тот же гвоздь. Возможно, он что-то означает в местном бытовом фольклоре, этот домик. Надо будет спросить у Йоны.
На щеке свербело: порезался утром, бреясь, или, может, прыщик? Притормозив напротив зеркала, Олег развернулся, шагнул ближе…
По безупречной зеркальной поверхности змеилась вертикальная трещина. Росла на глазах в ту и в другую сторону, ветвилась по краям. Не отрывая от нее взгляда, Олег присел на корточки, поставил на пол кофейную чашку.
Когда он вставал, зеркало наконец обрушилось, брызнув из рамы звонким фейерверком осколков.
– Плохая примета, – сказала Дагмар. – Но ты же в приметы не веришь.
– Не верю.
– Тогда забудь. Купи новое. Хочешь, помогу выбрать?
Ну-ну. Олег усмехнулся. Что-то последнее время любой разговор плавно трансформируется в попытку вылазки на мою территорию. Впрочем, сам виноват. Не надо было вообще ей рассказывать.
– В коридоре? – она хозяйственно задумалась. – А коридор какой? Широкий или узкий? Там большой пролет между дверьми?
Глянула вопросительно, с надеждой. Оставалось только обнять и взъерошить темно-красные волосы надо лбом. Дагмар засмеялась, вырываясь и одновременно пытаясь восстановить прическу, совершенно в этот момент беспомощная, не настолько, как со свеженакрашенными ногтями, но все-таки. Утвердившись на табурете, Олег одной рукой перехватил ее поудобнее поперек талии…
– Пусти!.. пусти, кому говорю?! Чайник свистит, не слышишь?
– Чайник – это святое, – покорно отозвался он.
Дагмар вскочила с его колен, первым делом метнулась к зеркалу – ее отражение смешно надуло губки, челка быстренько приняла первоначальный вид. Чайник тем временем надрывался свистом, звучным, как пароходный гудок. Квартира Дагмар располагалась недалеко от порта, гудки доносились сюда регулярно. Уютная двухкомнатная квартирка, где в идеальном порядке без единой пылинки сосуществовали офисные табуреты и антикварный комод на витых ножках, фарфоровые зверушки и африканские маски, а на стенах висели магазинная металлографика, морской пейзаж маслом и фотографии хозяйки разных возрастов, начиная с голенького младенца.
Олегу нравилась третья слева, пяти-шестилетняя, где Дагмар была рыженькая, пушистая и смотрела задорно, как мультяшный лисенок. Это выражение иногда проклевывалось у нее и теперь, но мгновенными вспышками, и отчетливо его запечатлеть получилось бы разве что на стоп-кадре видеосъемки.
Дагмар побежала на кухню, чайник унялся, пару секунд недовольно пошипев по нисходящей. Олег поднялся и выкатил на середину комнаты журнальный столик на колесиках, накрытый вышитой салфеткой. Дагмар появилась в дверях, смешно отталкивая локтем створку. Поднос в
