пляже.
Один из полицейских поднял взгляд от шашечной доски и махнул рукой.
– Мы уже все знаем.
Дюваль оперся обеими руками на стол, за которым сидели подтянутый седоусый старик – видимо, начальник, – и тщедушный юнец в очках, листающий какие-то бумаги.
– Мне есть, что сообщить. Я здесь по поручению Мишеля Мортаня – вы, именно вы, – кивнул он на старика, – должны его знать. Он был не так давно начальников криминальной полиции в Париже.
Старик покачал головой. Его лицо выражало скучающее, вежливое внимание. Мальчишка, сидевший рядом с ним, не поднимал головы от бумаг. Двое за шашечной доской возобновили прерванную на минуту его приходом партию.
И тогда Дюваль, нависнув над столом, на одном дыхании высказал все, что успел услышать от Мортаня, все то, во что он абсолютно не верил и не надеялся поверить когда-нибудь – не высказал с несокрушимой, как лавина, силой убеждения, бьющей из каждого слова, из каждой паузы и знака препинания.
После его слов воцарилась тишина, Потом ее прервал глухой стук шашечного хода.
– Что вы намерены предпринять? – глухим, будто сорванным голосом спросил Дюваль.
Юнец поднял глаза – голубые и маленькие за стеклами близоруких очков.
– Не кричите, молодой человек.
– Какой я тебе молодой человек?!! – внезапно взорвавшись, заорал Дюваль.
На улице он вскочил на угнанный мотоцикл – такие тещи уже не имели значения – и на полной скорости помчался по извилистому шоссе в сторону Скалистого пляжа.
Справа от дороги сверкало тихое, зеркально-гладкое вероньезское море. Дюваль попытался уверить себя, что там, на пляже, оно точно такое же, что эта жуткая неправдоподобная волна ушла назад, в океан. А если наоборот? И он все сильнее жал на газ, выжимая из мотора уже немыслимые километры. А потом море полностью скрылось за скалами, Неприступными скалами, у которых даже не было другого названия и которые простирались до самого пляжа.
Волна была на месте. Она по-прежнему высилась над пляжем чуть наклонной зыбкой стеной, но в ней почему-то уже не чувствовалось угрозы, она казалась какой-то обыкновенной и даже будничной.
Дюваль затормозил и вдруг понял, в чем дело.
Под этой стеной, этой махиной воды, бросающей вызов законам природы, мирно расположилось, симметрично рассевшись вокруг клетчатой подстилки, семейство Валуа. Они обедали! Обедали как ни в чем не бывало.
«Не решились бросить свою палатку», – зло подумал Дюваль. Он спрыгнул с мотоцикла и направился к пляжу.
И напоролся на стену. Невидимую, неосязаемую – и все же неприступную стену. Сначала Дюваль не поверил в ее реальность. Потом он неистово бил в нее кулаками и ногами, которые тонули в пустоте, ломился плечом… А Валуа поглощали вареную курицу, не глядя в его сторону. Мортаня нигде не было видно.
– Мишель! –
