себя униженным, я видел пародию на все то, к чему стремился, жалкое подобие моих самых высоких устремлений.
Я внимательно оглядел толпу паломников, пришедших очиститься до наступления вечера. Удивительно, но там были не только евреи, но и римляне, сирийские наемники, иными словами, люди, никогда не читавшие Тору, ничего не знавшие о нашем Священном Писании. Что они искали здесь? Какие блага мог им пообещать Смывающий грехи, коли их не давала собственная религия?
Я приблизился к двум паломникам, ожидавшим на берегу своей очереди.
– Я пошел, – сказал толстяк.
– А я не пойду, – ответил тощий. – И вообще не понимаю, почему должен очищаться от грехов, я во всем соблюдаю наш закон.
– Несчастные! Колодези самомнения и грязи!
До нас донесся громоподобный голос Иоанна Смывающего грехи. У него, должно быть, был очень тонкий слух, ибо, несомненно, он расслышал разговор паломников, несмотря на шум речной воды. Иоанн вопил, обращаясь к тощему:
– Порождения ехидны! Древеса бесплодные! Считаешь себя праведным, потому что придерживаешься пустых предписаний закона. Недостаточно мыть руки перед каждой едой и соблюдать субботу, чтобы охранить себя от греха. Только покаявшись сердцем, ты можешь добиться прощения своего греха.
Эти речи укололи меня, словно жало слепня. Разве не так мыслил и я долгие годы, оставаясь в полном одиночестве?
Иоанн Смывающий грехи продолжал кричать, и его длинное худое тело сотрясалось от ярости. Чувствовалось, что он обладал неистощимыми запасами гнева, и гнев его усиливался от ощущения греховности окружающих. Мне сразу стало ясно, что пророком Иоанн не был, но человеком прямодушным, несомненно, был.
Худой паломник не ожидал такого потока ядовитой брани и смущенно глядел на толстяка, не зная, как поступить.
– Подойди! – прокричал Иоанн.
Человек ступил в воду и сделал несколько шагов.
– Нагим! Нагим, как ты вышел из чрева своей матери!
Худой, сам не зная почему, подчинился, сбросил одежды и подошел к Иоанну голым, как новорожденный.
Иоанн возложил громадную ладонь на его череп. Он впился в глаза худого, словно взглядом забивал в него гвоздь.
– Покайся в грехах! Возжелай добра. Возжелай прощения. Иначе…
Что двигало мужчиной – страх, покорность? Но показалось, что он сердечно покаялся, и Иоанн решительно окунул его в реку. Он продержал его голову под водой достаточно долго и отпустил, лишь когда на поверхности появились пузыри, потом вытащил задыхающегося грешника на воздух.
– Иди. Ты прощен.
Едва не захлебнувшийся человек, покачиваясь, выбрался на берег. Оказавшись на суше, он рухнул на землю, уткнулся лбом в колени и зарыдал.
Толстяк бросился утешать его, но худой поднял голову и прошептал:
– Спасибо, Господи, спасибо… Спасибо за отпущение моих грехов. Я действительно был нечист.
Сумеречное
