дежурному офицеру по училищу. С возвращением из увольнения записка сдавалась дежурному офицеру с отметкой о времени прибытия увольняемого.
Патрульной службе города были даны указания воспитанников за нарушение формы одежды или дисциплинарные проступки в городе в военную комендатуру не забирать, на гарнизонную гауптвахту не отправлять. Производилась лишь отметка на увольнительной записке воспитанника, в чём заключалась его провинность. С такой отметкой воспитанник на некоторое время лишался права на очередное увольнение в город.
Шалости воспитанников
Не потоп, но всё же… Будучи кандидатами (абитуриентами) подготовительного училища и некоторое время после зачисления в неё мы проживали в левом крыле помещения первого этажа главного учебного корпуса, где летом случился пожар, о котором говорилось выше. Помещения ещё были не до конца отремонтированы, и во время обильных дождей крыша помещения, в котором мы располагались, немного протекала. Однажды в ночное время, когда это случилось, и тонкие струйки потекли с потолка, особенно чуткие ребята проснулись и решили подшутить над крепко спящими товарищами. Осторожно приподняв кровать вместе с беспробудно спящим, бодрствующие переносили кровать под струйки воды и также осторожно её опускали. В довершение своей шутки «бодрствующие» подставляли «гады» (рабочие ботинки) спящих под другие капели с потолка. Наутро «гады» полностью заполнялись водой. Крепко спящие натуры просыпались лишь тогда, когда почти вся постель бедолаг оказывалась мокрой от капели с потолка. В довершение этого они обнаруживали свои «гады» полностью заполненными водой. Ну, чем, не проделки, описанные Николаем Герасимовичем Помяловским в «Очерках бурсы»?!
Иногда спящему устраивали «велосипед»: между пальцами ног вставляли осторожно бумажки и поджигали их под общий хохот наблюдавших.
Или такая шутка: у нескольких крепко спящих тетерь собирали ботинки и их шнурки связывали вместе. Затем подавалась команда: «Тревога!» Спящие соскакивали с кроватей, пытаясь найти свои ботинки и развязать шнурки, чертыхаясь и матерясь. Устраивали такие проделки те, кто был посильнее. Но иногда обиженные «слабаки» давали достойный отпор шутникам. Но доносительства на эти шутки в нашей среде никогда не было. Такие проделки молодых юнцов делались смеха ради, и вскоре они прекратились.
Что это был за пожар, в результате которого нам некоторое время приходилось спать в левом, не до конца отремонтированном учебном корпусе училища, толком мы не знали. Ситуацию прояснил Виталий Козырь, годом раньше нас окончивший ТОВВМУ. Вот о чём по этому эпизоду он пишет:
«21 июля 1946 года после вечерней поверки курсанты 3-го курса Владимир Бокарев и Владимир Градин самовольно пришли в учебный корпус, растопили печь и начали утюжить брюки. По окончания работы угли с утюга выбросили в железный таз, где находились обрывки бумаг, и ушли. Возник пожар. Сгорел весь второй этаж учебного корпуса. Правда, классы восстановили
