продолжает праздновать беременность жены. Во вторник на Масленой неделе он ходит по обеденному залу, провозглашая тосты за королеву и ребенка, которого она, как он полагает, носит в раздувшемся животе. Я наблюдаю за ним, не веря своим глазам.
Тогда я впервые вижу, что его болезненный отец и пугливая бабушка внушили ему нелепую привязанность к врачам. Он слушает все, что они скажут. Он пребывает в глубоком суеверном ужасе перед болезнями и страстно мечтает об излечении.
Катерина послушно удаляется в покои роженицы в Гринвичском дворце и, пока ее раздутый живот опадает, ждет с мрачной решимостью, понимая, что родов не будет. Когда подходит ее срок и ей нечего предъявить, она принимает ванну, как испанская принцесса, выливая кувшин за кувшином очень горячей воды с розовым маслом и пользуясь лучшим мылом, одевается в самый изысканный наряд и, собравшись с силами, выходит к придворным, выглядя крайне нелепо. Я стою рядом с ней как злобный страж, шаря взглядом по комнате: посмеет ли кто-нибудь отпустить замечание по поводу ее бессмысленного долгого отсутствия и нынешнего внезапного возвращения.
Но ее смелость не находит награды. Ее встречают без сочувствия, поскольку никто не был особенно заинтересован в возвращении бездетной невесты. Во дворце происходит что-то куда более интригующее, двор лихорадит от сплетен.
Дело в Уильяме Комптоне, моем бывшем поклоннике, который, похоже, утешился, заведя интрижку с моей троюродной сестрой Анной, одной из двух прекрасных сестер герцога Бекингема, которая недавно вышла замуж за сэра Джорджа Гастингса. Я вовремя не заметила, как развивался этот глупый роман, поскольку была поглощена Катериной и ее горем, и теперь мне очень жаль, что события зашли так далеко: мой кузен Стаффорд на повышенных тонах говорил с королем об оскорблении, нанесенном его семье, и увез сестру.
Со стороны герцога это безумие, но так всегда сказывается его обостренное чувство гордости. Я не сомневаюсь, что его сестра может быть виновна в любом нарушении приличий, она – дочь Катерины Вудвилл и, как большая часть девочек Вудвилл, необычайно красива и своевольна. Она несчастлива с молодым мужем, и он явно спустит ей любое прегрешение. Но потом, поскольку двор шепчется только об этом, я начинаю подозревать, что дело не только в эскападе придворного, в случайном романе при дворе; здесь речь о притворном желании, вышедшем за рамки правил. Генрих, который обычно величественно рассуждает о законах куртуазной любви, кажется, принимает сторону Комптона, который заявляет, что герцог его оскорбил. Молодой король впадает в ярость, приказывает Бекингему удалиться от двора и повсюду ходит под руку с Комптоном, который держится одновременно и робко, и ухарски, как молодой барашек на щедром лугу, полном ярок.
Что бы тут ни случилось, похоже, это куда тревожнее, чем шалости Уильяма Комптона с сестрой герцога. Должна быть какая-то причина, по которой король поддерживает своего друга, а
