свора кинулась на чужака. Все происходит мгновенно: лай – вой – скулеж, оскал клыков то тут, то там (похоже на фотовспышки), круговерть из облезлых хвостов. – Назад! – мгновенье назад их не было, они не выделялись из пейзажа. – Стоять! Фу! Стоять!! – что умею, то умею; сам бы вздрогнул. – Назад!!! – замахиваюсь на дворняг Вергилием. Собаки, как пацаны, врассыпную. Нет, не так, – чуть ленивей, наглее, что ли? Отбежав метров на пятнадцать, собираются вокруг вожака, выжидают. Теперь понятно, в кого метить. Делаю вид, что поднимаю камень. Рыжая сука, из-за которой весь сыр-бор разгорелся, в ужасе шарахнулась в сторону. Вожак покупается на пантомиму, уводит разношерстную стаю за собой, трусцой во дворы: подавись (хвост восклицательным знаком)! Уступает добычу.
Если посмотреть на ситуацию глазами вожака (когда-то это умели и любили делать), произошло вмешательство высших сил, непредсказуемых, как стихийное бедствие. Мифология Древней Греции – Зевс, разбрасывающий молнии.
Поджавши хвост, словно запятую после своей задницы поставила, как бы ссутулившись, – всем своим видом давая понять, что ее надо понять и простить, полюбить, – минуту назад чуть не бросившаяся под колеса автомобиля, дворняжка прибилась ко мне, и только гордость или страх, нет, только страх не позволяли рыжей потереться, по-кошачьи, о мою штанину.
Следующий этап развития религиозных отношений.
– Как тебя зовут, Маруся… – Хвост задрожал (мелкой дрожью ресниц). – Красавица в облезлой кацавейке… ты же красавица?
Маруся подняла мордочку, до этого не решалась, завиляла хвостом; еще не восклицательный знак, но уже намек на вопросительный.
Присаживаюсь на корточки:
– Терпеть не могу домашних животных. – Маруся лижет протянутую ладонь; поднялся знак вопроса, – ну, ну, не стоит благодарности. Что нам с тобой делать (осматриваю шерсть на предмет лишая; вроде нет)? Хочешь, чтобы я тебя на свою шею посадил (потрепал за холку), кто не хочет? To ве or not увы, – вспомнил любительницу афоризмов, – увы!
Распрямляюсь. Надо будет руки омыть.
– Постарайся не забегать в чужие дворы.
Нельзя убивать бродячих собак, – сказал индус в одном научно-публицистическом фильме, посвященном проблемам реинкарнации, – где-то надо жить душам нерожденных младенцев. Довольно убедительное кино.
– Извини.
Маруся не верит, ей надо на кого-нибудь молиться, метемпсихоз для Маруси пустой звук.
– Отвали!
Следует тенью: остановлюсь – замрет, двигаюсь – и она за мной.
– Ну, не гоняться же мне за тобой?
Отвернулась, вроде как ни при чем – мимо пробегала; приветливо машет хвостом.
Говорят, со временем собаки становятся похожи на своих хозяев. Не знаю, не обращал внимания.
Я бы ослеп, доведись мне воочию лицезреть Его! В сияющей славе! Выгорел дотла, развеялся по ветру, пеплом попал в глаза, запорошил
