за какие-то условности, склонны к глупой сентиментальности и прочим вещам, которые делают вас слабыми.
– Может, они, наоборот, делают нас сильнее? – вдруг тихо произнесла Алана. Она запрыгнула на лошадь, стараясь держаться спокойно. Хотя внутри все дрожало от обиды: получается, она выглядела как дура, когда пыталась помочь. Долг какой-то придумала, совесть. А он всего лишь думал! Думал, мать его!
Она погрузила пальцы в лошадиную гриву и едва не дернула ее со злости. Одумалась в последний момент и пожалела ни в чем не повинное животное. К тому же подозрение, что Норд врет, не отпускало. Боги, конечно, существа странные, но не настолько, чтобы, задумавшись, падать с лошади.
– А разве мое лечение не было проявлением слабости? – поинтересовалась Алана, когда они тронулись в путь. Солнце уже стояло высоко, и над степью колыхалось знойное марево. Теперь ночная прохлада казалась благословением. Девушка расстегнула пуговицы рубашки настолько, что еще немного – и декольте могло стать совершенно неприличным. Тонкая ткань прилипла к спине, по шее, под волосами текли струйки пота, и Алана мечтала о ванной или озере, даже ручей бы сошел.
Спутник так долго молчал, глядя куда-то вдаль, что девушка уже забыла о своем вопросе. И даже чуть вздрогнула, когда услышала негромкий задумчивый голос.
– Да, это было проявлением слабости. Твой вид напомнил мне женщину из моей прошлой жизни.
Алана икнула: такого ответа она точно не ожидала и не знала, как реагировать. Любовь – а девушка почему-то была уверена, что Норд имел в виду возлюбленную, – и Боги у нее как-то не сочетались. Это из разряда сказок: милых, наивных и розовых, которые так любят впечатлительные особы.
– Прям так похожа, что ли? – только и смогла она проговорить чуть неловко.
– Вы двойники. – Норд повернул к ней голову. – Но только внешне. Я плохо помню, но, кажется, она была лучшей женщиной на свете.
Он отвернулся и опять уставился вперед, сейчас сильнее обычного напоминая вырезанную из светлого камня статую. Даже волосы словно окаменели. Алана поняла, что тема закрыта и в ближайшее время разговорить Бога не удастся.
Почему-то на душе остался легкий осадок горечи.
А еще на языке вертелось множество вопросов. Под тонким слоем возмущения и ненависти клубилось любопытство. Сказители все же рассказывали услышанное от своих предшественников. И порой Алана подозревала, что многое искажалось. А тут, рядом, ехал тот, кто своими глазами видел прошлую жизнь. Алана бы вцепилась в него бешеным клещом, выпытывая подробности, только сам вид Норда отпугивал подобную идею.
В Хорстар Норд решил не заезжать, сообщив, что Алана может, как и в прошлую ночь, поспать в седле. Возражения он просто не услышал.
Гораздо сильнее беспокоило собственное состояние. Сейчас организм работал нормально, но из головы никак не выходил недавний приступ. Тщательная диагностика нарушений не выявила, но это не успокаивало. А вдруг приступ повторится? Что делать тогда? За столетия он забыл, что такое болеть. Само это понятие выветрилось из памяти
