с кем разговариваешь?
– С вами, уважаемая, любимая Феклинья Яковлевна.
– Хи! А чего ходить? Дома-то оно как-то сподручнее… Ну, в огороде ещё можно повстречаться.
– Фи, какая проза! У тебя никакого воображения, бабуля! На свидание никогда не ходила что ли?
– Нет, не привелось как-то. Настька вот бегала к Лёхе свиданькаться… Теперь у меня ты есть как результат.
– Печально. А представление хоть о том, что такое свидание, имеешь?
– А то как же!.. Вот ночь – тихо-тихо, на небе – красная круглая луна – светло, как днём. Перелезаешь через забор…
– Чего это – через забор?
– Так калитка скрипит со страшной силой. А папаня чутко спит, холера.
– Ага, понял.
– Ну, вот… Как перелезешь, сразу падаешь на землю и ползёшь по-пластунски… Чего смеёшься? Это вы сейчас, подол задрамши, галопом к месту встречи несётесь. А в моё времечко, не дай Бог, кто увидит – ославишься на всю деревню так, что собственный жених от тебя откажется.
– Да ты что? А потом?
– А потом – не знаю…
– Ну вот! На самом интересном месте… Не любила что ли никого?
– Как это – «не любила»? Ещё как любила! Увижу где, сердце так сладко заноет, щёки загорятся, будто свёклой намазаны, руки-ноги ватными становятся… Уехал он в город. С тех пор ни разу не видела его.
– А сосед?
– Какой сосед?
– Который сватается к тебе, проходу не даёт.
– А не люблю я его, сердце молчит, не ноет. И вообще: у меня ещё неделю назад был только один любимый мужчина – Пётр Петрович. Не поверишь, никого ко мне не подпускал, такой ревнивый.
– Почему «был»? А сейчас что же?
– А сейчас появился тут один… И ты знаешь, Андрюха, мой Петрович почему-то меня к нему не ревнует. Вот к нему на свидание я бы пошла.
– К Петровичу?
– Опять смеёшься? Фулюган!
– Не смеюсь. Одевайся в свой самый лучший наряд, я тебя приглашаю…
– На свидание?
– Да. Пойдём с тобой на почту. Я хочу, чтобы ты встретилась со своей племянницей, моей мамой. Я буду ей звонить. Эх, плохо, что в вашей Обуховке нет сотовой связи. Сейчас прямо из дому и позвонили бы.
**12**
СВИДАНИЕ
Через несколько минут Феклинья под руку с внуком шествовала по деревне к переговорному пункту. По случаю выхода «в свет» на ней было давно вышедшее из моды, но не сношаемое, трикотиновое платье, босоножки поверх белых носочков, голову украшала яркая крепдешиновая косынка. Все, кто попадался ей навстречу, отмечали важную поступь, горделивый взгляд и необычайно серьёзное выражение лица.
– Ой, Яковлевна, – окликнула старушку шедшая навстречу женщина, приблизительно её возраста, – ты чего такая нарядно-важная? И не узнать совсем.
– Что же мне важной-то не быть,
