несчастлива со мной? Может, я бывал с тобой груб? Или как мужчина я тебя не устраиваю?
– Нет, что ты, Миша… Ну что ты такое говоришь? У нас же с тобой все хорошо…
Он поцеловал ее, погладил по голове, и она испугалась этого жеста… Что будет с ними дальше?
– Свари кофейку, что ли, – неожиданно сказал он и, перешагнув через завернутый в ковер труп, сел в кресло. – Он сам виноват. Во всем виноват сам… Катя, у нас есть перчатки?
– Какие?
– Хирургические… Нам все придется делать в перчатках. А вазу – разобьем… В пыль…
А когда стемнело, они, обвязав труп веревкой, сбросили его из окна (не тащить же по лестнице или спускать на лифте), расположенного со стороны двора, где в этот час никого и никогда не бывает, быстро погрузили в багажник своего «Альфа-Ромео» и поехали за город. У Кати зубы стучали от страха – когда они проезжали мимо постов ГИБДД, она почти теряла сознание, молилась… Однако им повезло, их никто не остановил. Они отъехали километров на пятьдесят от города, свернули куда-то и медленно покатили по узкой дороге в глубь леса…
Остановились, Михаил достал из багажника саперную лопату и принялся копать могилу своему лучшему другу.
Он работал молча. Катя сидела на переднем сиденье и курила – вспомнила молодость… Даже не закашлялась – курила, как заправский курильщик, глубоко затягиваясь… И ей это нравилось, казалось даже, что от этого ей становится легче пережить все то, что сейчас происходило с ней… с ними…
Ковер с телом внутри оказался неподъемным. Или они так обессилели? Еле-еле вытащили! Веревки, которыми был стянут ковер, то и дело цеплялись за багажник. Наконец этот огромный, страшный рулон упал к их ногам.
– Помоги… – сказал Михаил, обливаясь потом.
Катя схватила непослушными руками край ковра и потянула… Они вместе дотащили его до могилы, сбросили туда. Михаил принялся засыпать яму землей.
– Миша, тебе страшно?
– Страшно… Я же нормальный человек. Но и ты пойми, что у нас другого выхода не было… Доказать, что ты оборонялась, может, и нетрудно, да только, говорю же, ты все того не выдержишь… Я же тебя знаю. Одна только процедура экспертизы чего стоит… К тому же все это унизительно – следствие, процесс… Непременно найдутся злые языки, которые будут утверждать, что ты сама спровоцировала его… Ты пойми, для простого обывателя изнасилование – простой половой акт, и ничего больше… И все те, кто знал Ивана, осудят прежде всего тебя… Скажут, что ты сама попросила его приехать, что вертела перед ним, извини, задом… И что он не заслужил того, чтобы его убили только за то, что он переспал с понравившейся ему женщиной…
– А ты… Тебе-то как после всего этого? Ты тоже страдал бы, ведь так? Ну, скажи, что мы с тобой сделали все правильно: я – что убила его (при этих словах ее затошнило), а ты – что помог мне избавиться от трупа…
– По сути, мы с тобой сейчас
