и Гварнери, и Николо Амати делали! Да, что я вам говорю, вы не то, что таких имен, вы и слов таких – скрипка и виолончель – не знаете. Это вам не грабли с лопатами!
– Ой-ой-ой, завоображала, умная больно, – заверещали молодые яблони. – Материал для скрипки хренов! Да тебя если не в следующем году, то через год сожгут за профнепригодность. Посмотри, сколько дюшесин на тебе – раз, два – и обчелся! Наша хозяйка дармоедов держать не будет, увидит, что ты выродилась и все, кирдык – под топор и в печку! И никто из тебя не то, что скрипку – табуретку не сделает, тут тебе – не там! В тебе дупла и скрипишь на ветру, как несмазанная телега, вот и вся твоя музыка, а если древние мастера и делали из груши музыкальные инструменты, так то – иностранные груши, особого сорта, так что не лезь со свиным рылом в калашный ряд! Мы хоть не выпендриваемся, да свое дело знаем, и снос нам в ближайшее десятилетие не грозит, у нас с урожаем – все тики-таки! Знаешь загадку: висит груша – нельзя скушать? Так это про тебя!
– Это мы еще посмотрим, – окрысилась оскорбленная груша, – все у них тики-таки! А в прошлом году у кого все завязи тля пожрала? Да на вас смотреть было противно, стояли, словно вас машинным маслом облили! – было видно, что груша все больше скатывается со своих музыкальных эмпирей до обычной коммунальной перепалки.
– Ну и что, это не наша вина, нас хозяйка окуривать поленилась, а твои завязи даже тля жрать не хочет!
«Ну все, – подумал Андрей, – полный улет, груша с яблонями грызется как бабки в очереди за колбасой. Что ж, выходит, я теперь это постоянно слышать буду? Это ж совсем свихнуться можно! Ладно, в саду, где всего десяток деревьев, но представляю, что в лесу творится, если они так постоянно друг с другом базарят!»
Тут Андрей осознал, что слушать эту галиматью вовсе не обязательно, достаточно настроится на другую волну, и частоты общения деревьев останутся вне его восприятия. Он мысленно передвинул в своем сознании некий воображаемый тумблер, и тут же перестал воспринимать скандальную перепалку двух яблонь и груши, при этом, прекрасно сознавая, что раньше ничего подобного не делал.
«Век бы их не слушать! – мысленно выругался Андрей.
– Эх-эх-эх, – что бы ты знал о вечности! – вторгся в его мысли дремотный голос, длинно растягивающий гласные.
Андрею показалось, что эти интонации он уже слышал раньше. Ну, конечно, когда он десять лет назад общался с Дьюрином, который вышел из Синь-камня.… Так, опять! Какой Синь-камень, какой Дьюрин, какие десять лет назад, он же десять лет назад только родился! Тем не менее, Андрей четко осознавал, что с ним разговаривает большой речной булыжник, украшающий, наряду с другими камнями и декоративными корягами трехъярусный цветник, как это особенно было модно в Прибалтике.
«Так, спокойно, ничему не удивляться! – прокомментировал
