изображение Сивиллы, всезнающей прорицательницы, если художник предпочитал библейский сюжет. Возможно, в молодости она была очень красива, но эти морщины, эти жесткие складки у рта, нахмуренные брови… И этот взгляд – вроде бы точно такой же, как у профессора: холодный, пронизывающий, изучающий, чуть презрительный. А потом вдруг становится ясно: нет, не такой. Взгляд-то – безумный! Зрачки неимоверно расширены, веки дрожат, словно в сильнейшем напряжении. Такое лицо может привидеться в кошмарах. Такое лицо только в кошмарах и может привидеться. На него не хочется, невозможно смотреть. И одновременно нельзя оторвать глаз. Нельзя даже пошевелиться.
Женщина продолжала молча смотреть на него, и Антон почувствовал странное оцепенение во всем теле. Ему показалось, что ноги сейчас сами, против его воли двинутся с места и куда-то его понесут… И тут из его онемевших пальцев выскользнул бокал, который он давно осушил, но, как оказалось, все еще держал в руке с момента разговора с профессором. Бокал упал на пол и разбился с тем неприятным звуком, с которым обычно бьются настоящие дорогие бокалы. Этот звук словно разбудил Антона, и он немедленно обернулся, чтобы встретиться со странной женщиной лицом к лицу. Но никого перед собой не обнаружил.
Зато оказалось, что комната вовсе и не пустела – все посетители были по-прежнему здесь, только разбрелись по тем углам зала, которые ему в зеркало как раз были не видны. Вот только женщина, стоявшая только что у него за спиной, исчезла, будто ее и не было. Наваждение какое-то, подумал Антон и решил на всякий случай взглянуть в соседних комнатах – куда могла деться эта странная сумасшедшая. Возможно, она опасна. Нужно кого-то предупредить.
Но тут, выйдя из зала с зеркалами, он обнаружил нечто гораздо более важное, что немедленно вытеснило странную женщину из его мыслей. Разговор Наиля с его партнерами как раз закончился, и Маша, увидев Антона в дверях, приглашающе махала ему рукой, чтобы он скорее подходил, пока никто не успел снова завладеть августейшим вниманием. Антон быстрыми шагами двинулся к ним, и этих нескольких шагов ему вполне хватило, чтобы полностью собраться и настроиться на разговор.
– Наиличек, это Антоша Соколов, помнишь, я тебе о нем говорила, – проворковала Маша, собственнически прижимая локотком руку своего спутника и одновременно тем самым привлекая его внимание.
– Как же, как же, наслышан, – откликается Наиль, протягивая руку. Рука крепкая, но ухоженная. Антон протягивает свою, и они обмениваются рукопожатием. Первое рукопожатие, вообще первые секунды контакта с человеком – это всегда самое главное. Не осознавая того, мы всегда составляем свое общее мнение о новом человеке за первые три секунды знакомства. И потом это мнение уже обжалованию не подлежит – за редкими, крайне редкими исключениями. Первое впечатление, первое прикосновение и особенно первые слова, которые говорит наш новый знакомый, способны либо навсегда расположить
