И лимон порежьте тоненько. Да – оливки есть?
– Есть, Михаил Георгиевич, – почтительно склонился официант.
– Принесешь сюда банку и в моем присутствии откроешь, – приказал Ворон, и Коваль поняла смысл этой выходки: решил показать ей, что с его стороны подвоха ждать не следует.
Через несколько минут официант расставил все на столе, открыл банку испанских оливок, и Ворон демонстративно съел несколько штук. Марина засмеялась:
– Не колоти понты, дорогой!
– А иначе ты надерешься раньше, чем Хохол тебе свое принесет, – парировал тот.
– Придурки... – пробормотал Бес. – Что выделываетесь? Серьезный базар, а вы все играетесь!
– Та-ак! – негромко протянул вдруг Ворон, пристально глядя в сторону входа – там галдели, раздеваясь, какие-то кавказцы. – Не позвали, говоришь?
Это был Ашот собственной персоной, в окружении своих абреков. Наглый молодой хам не счел нужным даже поздороваться, упал на стул напротив Беса и пальцем поманил официанта. Гришка, однако, не оценил такого поведения и недовольно бросил:
– Не зарывался бы ты, джигит! В приличной компании обычно начинают с приветствия.
– Здравствуй, дорогой! – с сильным акцентом проговорил он, игнорируя Марину и Ворона по-прежнему. – Рад видеть тебя.
– А нас, значит, ты не рад видеть? – поинтересовалась Коваль, закурив сигарету, и горец соизволил обратить на нее свое внимание:
– В моем мире принято, чтобы баба молчала и не лезла в мужские дела!
– В своем мире ты будешь жить так, как ты привык, а здесь, будь добр, делай все, как принято у нас.
– Я не стану выслушивать твоих бредней, телка! – огрызнулся он. – И не тебе меня учить и говорить о понятиях! Скажи спасибо, что я вообще сижу с тобой за одним столом!
– Ой, спасибо! – совершенно серьезно сказала Коваль, глядя на него в упор. – Вот счастье-то привалило!
– Наковальня! – предостерегающе глянул Бес, но она проигнорировала.
Из кухни появился в сопровождении Хохла официант с подносом, на котором стояли тарелки с умопомрачительно пахнущими отбивными. Женька как знал – приготовил на всех. Косяк заключался только в одном – это была свинина... Оскорбленный Ашот забормотал на своем языке, брезгливо отодвинул тарелку и злобно глянул на Хохла. Тот пожал плечами:
– Ну, извини, братан, не знал, что и ты здесь!
– Шакал... – в полголоса проговорил Ашот, но Женька услышал.
– Хохол! – предупредила Марина его выпад, и он послушно сел рядом с ней.
Повисло напряженное молчание, все словно ждали подвоха со стороны соседа, только Коваль с Вороном, пожалуй, друг друга не опасались. Хохол исподтишка следил за Ашотом, и было видно, что мстительный Женька ни за что не спустит молодому наглецу эпитета «шакал». Марина незаметно опустила руку под стол и сжала пальцами
