ВДВ. Что ж – задания Родины никто не отменял, стало быть, продолжим его выполнять. Пусть и в изменившихся условиях.
2
– Куда вы меня привезли?
Этот вопрос задал Жуков. Я препроводил его в апартаменты двухэтажного сельского домика, сообщив, что комната с одним окном на первом этаже полностью в его распоряжении. Рядом – лаз, ведущий в подвал, что позволит в случае чего укрыться там и выйти к огородам.
– Объект номер четыре, – деловым тоном пояснил я. – На случай особого периода место базирования диверсионной группы ВДВ.
Жуков – парень понятливый. Более вопросов он не задавал. Разведка ВДВ, как и всякая уважающая себя разведка, имеет несколько подобных объектов, где в случае так называемого «особого периода» можно отсидеться, переждать, подлечиться, подготовиться к выполнению поставленной задачи. Ну, а особый период это, как правило, война.
– Много народу знает про этот «объект 4»? – задал вопрос по существу Жуков.
– Он закреплен за мной, осведомлены еще несколько человек в разведотделе, сам адрес под грифом «секретно».
Жуков в ответ лишь кивнул. Вид у него был невеселый.
– Жарко, – вдруг произнес он, вытирая со лба испарину, и добавил: – Как на реакторе.
– А что, приходилось бывать? – тут же уточнил я.
– Да так... – неопределенно пожал плечами Жуков.
Слова лишнего из него не вытянешь. А жара действительно с самого утра какая-то лютая, сезону не соответствующая, как-никак начало сентября.
– Работать здесь сможете? – спросил я.
– Почему нет? – вопросом на вопрос отозвался Жуков. – Работать-то я могу. Вот только... Что дальше? Чему вы улыбаетесь, Валентин?
Я в самом деле позволил себе усмешку. Надо как-то разрядить обстановку, дать понять Жукову, что я уверен в себе и своих бойцах на все двести процентов.
– Ну, для начала определимся, – перестав улыбаться, продолжил я. – Кто командир? Вы или я?
– В боевых условиях – вы. А так – я, – произнес в ответ Жуков.
– А сейчас у нас какие условия?
Жуков слишком поспешно принял на себя командование. Человек он, судя по всему, сугубо штатский, сейчас ему надо что-то отвечать мне, но что именно, он не знает. Поэтому опускает взгляд, держит театральную паузу, мысленно подбирая нужные слова.
– Что могло произойти с Комбригом? Ну, с Петром Петровичем? – таким вопросом я прервал паузу.
– Не знаю.
Похоже, не врет. Что он может знать, ведь все время был под нашей «опекой»?
– Он жив? – уточняю я.
– Думаю... нет, – достаточно уверенным голосом ответил мне Жуков.
– Вот и я, Жуков, тоже так думаю... Ничего более не хотите мне сообщить?
– Нет, – покачал головой Жуков, впрочем, на сей раз не очень уверенно.
