нам с ехидной улыбкой, или нет. Она просто его преподносит. А наше дело – осмелиться обдумать все.
– Александр Борисович, расскажите, что произошло в тот день. Желательно с подробностями.
Я понимала, что воспоминание о последнем дне жизни сына может превратиться в пытку для человека, только что потерявшего его. Но эти чертовы подробности бывают иногда необходимы. Можно зацепиться за кусочек фразы, брошенной невзначай, и вытащить на свет божий огромный скелетище… Поэтому приходится иногда заставлять человека мучиться…
Он задумался.
– С самого утра? – спросил он меня.
Я кивнула:
– Желательно.
– Утром… Мы позавтракали, потом он взял деньги, переговорил с Сашей по телефону…
– Кто такой Саша? – перебила я его.
– Саша – это его девушка.
– Понятно…
Пока мне, правда, ничего особо понятно не было. Но я продолжала слушать.
– Так вот, он поговорил с Сашей, они договорились, что он сейчас за ней зайдет… Потом он взял деньги, поцеловал мать на прощание, пообещал не задерживаться и вышел…
Он подумал немного и сказал:
– Кажется, ничего примечательного не было. Зацепиться вам ведь не за что?
– А вы не ищите специально, – попросила я, – просто рассказывайте… Например, что он сказал Саше.
– Я не слушал их разговор, – покачал он головой, – вам лучше поговорить с ней.
– Обязательно, – сказала я.
– Так вот, – продолжал мой посетитель, – ничего подозрительного в этот день не было… А вот накануне, я вспомнил… Он говорил с кем-то по телефону. Очень резко. Прозвучала такая фраза: «Ты хоть понимаешь, в какую гадость ты влип?»
Я посмотрела на него с интересом:
– И вы не поинтересовались, о чем он говорил?
– Мне тогда не пришло это в голову… Я даже не знаю, с кем он вел разговор…
Ладно, намотаем на ус. Кто-то из знакомых Володи вляпался в историю. Конечно, это может быть обычная подростковая неприятность, но сбрасывать со счетов все возможные варианты не следует.
– Ваши отношения с сыном были достаточно открытыми? – поинтересовалась я.
– В каком смысле? – Мой гость очень удивился моему вопросу. Наверное, вопрос откровенности в их семье не поднимался.
– В том, что у Володи могли быть от вас какие-то серьезные тайны?
– Только если это касалось другого человека, – пожал он плечами, – сами понимаете, элементарная порядочность не позволяет открывать чужие секреты…
А жаль. Мне вот только и приходится, что наступать на горло элементарной порядочности. Я вечно лезу в чужие детские шкафчики. Просто хлебом меня не корми, а дай взглянуть, что там хозяева запрятали этакого?
– Значит, сам Володя поделился бы с вами неприятностями
