это потому, что тебе не терпится услышать продолжение истории? Что ж, предупреждаю, конец еще нескоро, и тебе, вероятно, наскучит мой рассказ задолго до окончания и захочется порезвиться на солнышке. Эх, молодость!
Так на чем мы вчера остановились? Ах да: я очутился в доме у Мартина и Сары. В первую ночь я отлично поспал. Сара устроила мне прекрасную удобную постель в старой корзинке Уголька, дала мягкое одеяло и какую-то пушистую игрушку, чтобы не было тоскливо. Да ты и сам знаешь, что такое удобная кровать. Но после той первой ночи я редко в нее возвращался. Какой бы уютной ни была постель, мы, кошки, любим спать в разных местах. Например, в гостиной у Сары и Мартина стояло кресло с большой и толстой бархатной подушкой – вот его я и облюбовал.
А теперь расскажу-ка, пожалуй, про детей. У Сары и Мартина были две маленькие дочурки – Грейс и Роуз. Грейс, та, что постарше, много смеялась и очень быстро двигалась. Когда Сара нас познакомила, Грейс так всполошилась, что я уж подумал, будто сейчас она залезет на штору. А Роуз, в отличие от сестры, была тихой и не слишком веселой. И я понимал почему: у нее болела передняя лапка. Лапка была закована в какую-то твердую оболочку, похожую на бинт, и Роуз приходилось носить штуку, которую люди называют «перевязь» – ремешок на шее, чтобы рука не двигалась. Мне стало жаль Роуз, и я участливо боднул ее в заднюю лапу. Но хотя сперва она улыбнулась, словно была рада меня видеть, потом девочка вдруг ударилась в слезы и запричитала: «Уголек! Уголек!» Мне было неприятно думать, что это я ее расстроил. Я убежал и спрятался под стул.
– Не волнуйся, Оливер, – тихо успокоила меня Сара, заглядывая под стул. – Ты не виноват. Просто Роуз все еще расстроена из-за нашего Уголька.
И правда, через некоторое время Роуз перестала плакать, и две дочурки принялись играть со мной в мячик и пустую картонную коробку. Ты, конечно, можешь подумать, что я слишком стар для таких игр, но поверь, картонная коробка для кошек – игра на все времена. Это же так весело, что просто не может надоесть! И вот, пока мы играли, я услышал, как Мартин и Сара разговаривают вполголоса на кухне. Наверное, они забыли о том, что у нас, котов, очень острый слух – я старательно ловил каждое их слово.
– Надеюсь, мы правильно поступили, – обеспокоенно проговорила Сара. – Она не плакала так сильно с того самого дня.
– Я думаю, правильно. И Роуз станет лучше – нельзя все держать в себе.
– Точно. Она же почти все время молчала. Я пыталась поговорить с ней о случившемся, но ничего не вышло.
– Просто в ее голове два этих происшествия связаны. Она выбежала на дорогу вслед за Угольком…
– Но Мартин, они и правда связаны! Только Роуз никак не поймет, что ни в чем не виновата.
Они замолчали ненадолго, и были слышны лишь звуки кастрюль и разных предметов, которые перекладывали с места на место. Видимо, Мартин и Сара готовили воскресный обед. О воскресных обедах я знал не понаслышке – в пабе по выходным всегда было много народу. При мысли о доме мне стало немного
