собираясь второпях, она надела босоножки, и сейчас между пальцами булькала грязь.
Снова заскрипел подъемник, и толпа затихла. Двое пожарных, которые и подняли платформу наверх, обменялись взглядами, и затем один из них повернулся к своему начальнику и покачал головой.
– Нет! – закричала Мэри. – Это мой Томас?
Она рванулась вперед, но Арнольд держал ее крепко.
– Мэри, дорогая, тебе лучше не смотреть.
Солнце только в середине дня прорвалось сквозь облака, и Мэри так и дрожала от холода. У нее болела спина, урчало в животе, но от одной мысли о еде ей становилось плохо.
Главный пожарный с почерневшим лицом и тяжелым выражением на лице снял каску и провел рукой по прилизанным волосам. Он взял мегафон, прижал его к губам и обратился к толпе:
– Соберитесь, пожалуйста, вокруг меня.
Толпа замолчала и сделала несколько шагов вперед. Мэри держалась за Арнольда.
Пожарный прочистил горло.
– Как вы все знаете, в шахте произошло несколько взрывов на глубине около девятисот метров. Мы немного продвинулись, но сейчас очевидно, что пожар сильнее нас.
Толпа загудела, заглушив речь пожарного. Он поднял руку вверх, прося тишины, и продолжил тем же торжественным тоном:
– В шахте сейчас слишком высокая концентрация угарного газа. – Он облизал губы и сглотнул. – Крайне маловероятно, что кто-то мог остаться в живых в этих условиях.
Мегафон издал длинный пронзительный свист, и Мэри закрыла уши.
Ее прошиб пот, и она почувствовала, что падает в обморок. Она схватилась руками за живот и повернулась к Арнольду.
– Что он сказал?
Арнольд вытер глаза и, не моргая, смотрел куда-то вдаль.
– Думаю, он хочет нам сказать, что наши мальчики мертвы.
У Мэри подкосились ноги, и она села в грязь.
– Нет, – завыла она. – Только не мой Томас, только не мой Томас.
Еще через четыре часа поиски были официально прекращены. Из соображений безопасности спасателей подняли из шахты, и руководитель посоветовал родственникам вернуться домой и отдохнуть. Люди начали расходиться, но Мэри упрямо сидела на площадке, обхватив колени руками. Она не могла оставить Томаса, когда он больше всего в ней нуждался. Арнольд сжал ее плечо.
– Давай, девочка, вставай. От твоего сидения здесь пользы никакой не будет, да и тебе нужно думать о ребенке.
Домой она добралась поздно вечером. Руфь, к счастью, прекрасно справилась с завтраком, помыла всю посуду и навела порядок в комнатах. Когда Мэри вошла, она сидела за столом на кухне и читала газету.
– О, миссис Робертс. Не знаю, что и сказать. Я слушала радио, они сказали, выживших нет. – Она встала, чтобы обнять свою начальницу.
Мэри не обратила внимания на ее порыв. Сейчас для нее был невыносим любой акт доброты.
– Я пойду в свою комнату, Руфь. Спасибо тебе за
